Новый Сизиф

  Я не любил свои профессии. "Класс! Бабки, магарычи, жизнь - малина", - так уговаривали меня идти в училище на слесаря-сантехника. Бабки и магарычи пошли, но жизнь малиной не казалась. Срывал злость, лупцуя ногой свой потёртый чемоданчик с инструментом, и уже не мог выносить вонь канализации.

В армии овладел специальностью водителя. "У, шоферюга-ворюга, повезло тебе: калым, халтура, девочки заплечные", - вновь подбадривали меня. Дорогу я полюбил, но моя старенькая фура частенько меня подводила. Бог знает, сколько я провалялся под ней и в дождь, и в снег, и в жару. Как-то лежал в очередной раз, весь в мазуте, а мимо прошла влюблённая пара с магнитофоном, из которого звучало:

Лучше веселиться, чем работать,

Лучше водку пить, чем воевать…

На душе стало ещё гнуснее. Стал крутить гайки, громко выстраивая пятиэтажные комбинации из всех ругательств нашего языка. Тут, вижу, подошли к машине туфельки долларов за 50-100 и наглаженные брючки:

- Брат, а ты Бога не боишься, что так сквернословишь?

Я вылез из-под машины, готовый "угостить" моралиста даже монтировкой…

- Ба! Лёха? Ты? - Передо мной стоял мой бывший сосед в крутейшем костюме, класснейшем галстуке и ослепительно белой сорочке.

- Я, Игорь, я, - отвечает Лёха и как бы невзначай достаёт из кармана маленькую Библию.

- Лёша, а ты что, попом заделался?

- Попы в Православии с глупыми бабками картинкам молятся. А мы молимся Богу Живому. Приходи к нам. Нам хорошие проповедники нужны.

- Какой из меня проповедник? Я за всю жизнь только две книги прочёл: "Мифы Древней Греции" (да и то только картинки смотрел) и "Мастер и Маргарита", да и то не дочитал и ничего не понял.

- Ничего-ничего. Приходи.

Там мне понравилось сразу. Само собой, не только из-за секондхендовских тряпок и американских консервов из гуманитарки. Главное, меня приняли, как брата. Возились со мной, занимались. И если раньше мои отношения с Богом были "не очень", то теперь я стал хоть что-то понимать. Библия была со мной всегда, и уже через месяц-другой я стал проповедником.

Как всё стало замечательно! Свой чемоданчик с инструментами и монтировку я торжественно выкинул. Теперь и я всегда был при галстуке, чистенький и отглаженный.

Особенно мне понравились богослужения. Молясь "духом", мы водили хороводы, бегали, прыгали, катались по полу. От монотонной, низкочастотной музыки я, как и все, приходил в блаженный экстаз, смеялся.

Один раз, правда, я чуть не оглох, когда сестра по вере заорала мне прямо в барабанную перепонку: "Он нас спа-а-ас!!!" А один раз я больно ударился затылком об стул, когда наш пастырь толкнул меня, прокричав: "Он царь царей!" Иногда закрадывались сомнения: трудно представить ангелов, которые прыгают и прославляют Бога с электрогитарой и ударником. И разве доводят они себя до исступления?

"Хвалите Его…" - но мне тут же открывали 150-й псалом и в очередной раз рассказывали об экстазе апостолов и о скачущем перед ковчегом царе Давиде.

- А почему мы, как православные, не молимся за мёртвых? Буду ли я действительно счастлив в раю, зная, что мои родители мучаются в аду? - спрашивал я.

- Твои родители сами сделали свой выбор. Им уже не помочь. А в Православии даже профессора-богословы не знают, что ожидает их в аду: строжайший уголовный кодекс или благодушная амнистия. Они нас не признают. Нас! Пятидесятников! А значит, хулят Дух Святой, что не прощается, - разъясняли мне наставники, и я успокаивался. Было радостно, что я не принадлежу к хулителям Духа Святого.

После принятия мною водного крещения (поповское в детстве не считается) я женился. Тут начались трудные времена. Иссяк американо-корейский долларовый источник. Наша церковь "Христиане веры евангельской" раскололась на секты "Божью любовь" и "Аллилуйя". "Божья любовь" потом раскололась на секты "Самое полное Евангелие" и "Гефсиманский сад". Мне намекнули, что пора вернуться к чемоданчику и монтировке, отчего я приходил в ужас.

Открылась, правда, заманчивая перспектива: можно было без проблем уехать в США. Почти весь "Гефсиманский сад" был уже там и неплохо устроился. Нужно было только много денег, но к чемоданчику и монтировке возвращаться опять-таки не хотелось.

Тут будто Дух открыл мне следующую информацию: есть некая фирма, которая отправляет нелегально целые семьи в Америку всего за 2000 долларов.

"Слава Богу, мои дети будут учиться в цивилизованной стране", - думал я, продавая всё, чтобы быстро собрать нужную сумму. Я не знал тогда, что эта банда давно специализируется на "верующих нелегалах".

Представители фирмы назначили мне встречу в городском парке. Понадёжнее спрятав деньги, я летел как на крыльях и прибыл раньше времени. Тем не менее меня уже ждали.

- Здравствуйте, вы Игорь?

Я едва успел кивнуть головой, как две пули из пистолета с глушителем пробили мне грудь.

На том свете мне сначала будто в насмешку показали ожившие картинки из книги. Тантал безуспешно пытается схватить ртом виноградную гроздь и воду, а Сизиф снова и снова катит свой тяжёлый камень в гору.

"А ты думал, это выдумки, сказки детские? Но это язычники, и их судили по их совести, а тебя…" - Я не видел, кто говорит со мной. Соображать мешали пролетавшие, как ускоренный видеопоказ, события из моей жизни. Я уже понял, что меня убили и мои дети в Америку не поедут. Но я же верующий! Я - мученик! Где же Ты, Господи?

- Игорь! Игорёчек! - голос мамы звучал где-то рядом.

- А ну, прочь! Не увидишь его. За него там уже никто не помолится.

Что-то вдруг обожгло моё лицо. Грохнула музыка, и вокруг заорали: "Он царь царей! Он царь царей! Он царь царей!" Это же наша музыка! Это наши прославления! Но почему вместо братьев и сестёр поют чёрные обуглившиеся окорочка?!

А вот и наши. Я увидел с десяток "сестёр" из "Самого полного Евангелия" в коротеньких юбочках, в ритмах рок-н-ролла прославляющих Спасителя. Но что это они так истово ковыряют своими тоненькими каблучками?.. Боже мой! Под ногами танцующих лежал окровавленный Спаситель.

Будь проклят тот день, когда я встретил соседа Лёшу! Лучше бы я продолжал крутить гайки или баранку! Чёрные окорочка и девочки из "Самого полного Евангелия" вдруг исчезли. Прямо подо мной была огромная зияющая дыра, из которой протуберанцами выплёвывался огонь. Я медленно стал опускаться прямо в неё, пока внезапно дыра не исчезла.

"Ладно, будешь с Сизифом камень катить, но не так просто, а со своим платочком Фриды".

Платок Фриды? А, это из "Мастера и Маргариты". Женщина запихнула платок в рот своему новорождённому ребёнку и, уже задушенного, закопала в саду. После её собственной смерти ей каждый раз подкладывали этот платок. Она его и топила, и сжигала, но он появлялся вновь и вновь… А я тут при чём? Я своих детей не убивал!

"Лучше бы я до конца своих земных дней работал сантехником или водителем и ходил в православный храм", - думал я, кряхтя под тяжестью каменной глыбы и груза на спине: чемоданчика с инструментами и монтировкой.