Архив:
14 апреля 1910 года, 105 лет назад, умер Михаил Александрович Врубель
Гений художника Михаила Врубеля открыл человеку такие глубины духа, такое его напряжение, что ошеломлённый зритель не сразу понял – о чём с ним говорят. Александр Блок увидел это так: «У Врубеля уже брезжит иное, как и у всех гениев, ибо они не только художники, но уже и пророки». Врубель ушёл в 1910 году, и мы знаем, что было потом.
В то время искусству служили истово, и Врубель был одним из самых ярых его адептов. Даже душевное заболевание, преследовавшее художника всю жизнь, не было простым недугом, но прорывом в иные миры: «Кто болен, кто безумен… – средний дурак, у которого болезнь лишена духовного и культурного аспекта, или человек масштаба Достоевского», – писал Томас Манн. Врубель был человеком именно такого уровня.
Выпускник юридического факультета Петербургского университета, говоривший на нескольких языках, студент Академии художеств, нищий художник, светский денди – всё это один человек, Михаил Врубель. Он страстно отдавался и наукам, и искусству. Одержимость живописью началась в Петербургской Академии художеств: «Никакая посторонняя искусству мысль или желание не укладываются, не прививаются». Своим лучшим учителем Врубель называл Павла Чистякова, замечательного художника и педагога, наставника Репина и Сурикова. Проницательный Чистяков первым оценил дар Врубеля, и по его рекомендации тот отправился на реставрацию древнего храма Кирилловского монастыря под Киевом.
Врубелю довелось стать первым художником XIX века, который соприкоснулся с древнерусской живописью: он выполнил для церкви около 150 рисунков фигур святых для дальнейшей их реставрации, монументальные фрески «Сошествие Святого Духа» на хорах и «Оплакивание» в притворе. О византийском стиле тогда знали мало, о технике реставрации фресок – тоже, однако Кирилловский храм вошёл в историю искусств как памятник зарождавшемуся гению Врубеля. И это не была стилизация под XII век: здесь уже видна рука уникального художника.
Новый заказ, новая работа – теперь это эскизы росписей для Владимирского собора. Однако эскизы оказались настолько новаторскими, рвущими канон, что работу не приняли, и Врубель писал лишь орнаменты в боковых нефах. Эскизы сохранились, и среди них «Надгробный плач» Богородицы у смертного ложа Сына. В Её глазах, полных невыплаканных слёз, немой вопрос: почему? Мятежное вопрошание художника.
Бедствовал Врубель в Киеве страшно. Приехавший отец так это описывал «…ни одного стола, ни одного стула, ни тёплого одеяла, ни тёплого пальто, ни платья». Годы художник работал для Церкви, но вдруг с ним началось то, что позже Блок назовёт «наплывом лиловых миров». Мрак, одолевающий свет. Искушение. Воображением овладевал мятежный образ падшего ангела – «Демона», которого Врубель писал судорожно много. Эти работы он уничтожил.
Киев оставлен, и художник отправляется в Москву, где его ждал Савва Иванович Мамонтов – промышленник, меценат, хозяин знаменитого Абрамцева, бывшего имения Аксаковых. И здесь, в Москве, Врубель начинает свою «демоническую» серию. В «Демоне сидящем» передано неуловимое, пограничное состояние души, погружённой в печаль и одиночество среди застывшего, мёртвого пейзажа. В 1891 году он иллюстрирует, наряду с самыми известными художниками, собрание сочинений Лермонтова. Выбрал он, конечно, «Демона» – и никто после уже не брал эту тему.
Демон везде: в рисунках на обрывках бумаги, на холсте, в глине. Его скульптурную голову с яростными глазами, раскрашенную для «натуральности», в 1928 году разбил посетитель Русского музея. Её отреставрировали, но больше не выставляли. «Дикое уродство, несусветный бред», – отклики первых зрителей на картины Врубеля. Но он упорно продолжал работать, много писал, часто уничтожая прекрасные работы: чрезмерное напряжение сил было очевидно.
Негодуя и возмущаясь, публика понемногу привыкала к его фантастическим образам. А художник пробовал силы в разных жанрах и техниках: монументальные панно, скульптура, прикладное искусство.
Он хотел быть и стал универсальным творцом. Как мастера Возрождения. В Абрамцеве, в кругу единомышленников Врубель увлёкся мотивами русского сказочного эпоса: «…слышится мне интимная национальная нотка… Это музыка цельного человека, не расчленённого отвлечениями упорядоченного, дифференцированного и бледного Запада». Декоративное панно «Богатырь», любимое полотно Блока «Царевна-Лебедь», «Морская Царевна», замечательные майолики: «Лель», «Весна» – приношение Врубеля на алтарь русского искусства.
Врубелю 40 лет, известность его растёт, устраивается, наконец, и личная жизнь. Женой Врубеля стала известная певица Надежда Забела (Римский-Корсаков специально для неё написал оперные партии в «Сказке о царе Салтане» и «Царской невесте»). И всё же, и всё же… Настоящих ценителей его творчества было немного, денег нет, а средства нужны очень: у четы Врубелей рождается первенец, сын Савва. У обожаемого малыша природный дефект – «заячья губа». Болезнь сына, долги, лихорадка работы, у Врубеля все явственнее признаки душевного расстройства.
Его мир всегда был зыбок: до боли ощущая столкновение сил света и тьмы, он изнемогал от этой борьбы. Возвращение к духу тьмы состоялось как предвестник душевной болезни. Врубель долго метался, решая, каким будет его создание: раздавленным? торжествующим? Он написал «Демона поверженного» – символ собственной судьбы. Картина имела огромный успех в Петербурге, но каждый день, приходя в галерею, художник переписывал свою работу. Лицо его «Демона» становилось то прекрасным, то отталкивающим, отзываясь на душевное состояние творца. Что чувствовал Врубель, ежедневно сражаясь со своим созданием?.. Демон сломлен, ужасен, безумен. Полотно в Третьяковке слабо передаёт впечатление от картины: она померкла. Врубель спешил высказаться «здесь и сейчас», потому добавлял для эффекта в краски бронзовый порошок, который, темнея, губил картину. Но образ, преследовавший художника, мы видим и сегодня. «Демон» ещё висел на выставке, а его автора поместили в одну из московских психиатрических клиник. Молва связывала болезнь именно с работой над «Демоном». Оправясь, Врубель создаст много замечательных картин, но к нему никогда более не вернётся.
Художник выстоял, болезнь не уничтожила его творческую мощь. Он вновь работает и путешествует. Один из современников писал: «Странное дело, сумасшедшему Врубелю все поверили, что он гений, и его произведениями стали восхищаться люди, которые прежде не признавали его». Но рок неумолим. Умирает маленький Саввочка, и безутешного Врубеля догоняет болезнь, всегда сторожившая рядом.
Лечили его сначала в клинике Сербского в Москве, потом в частной клинике доктора Усольцева, известного врача-психиатра и большого ценителя искусства. Больные жили у него как бы в гостях: разговоры в гостиной, концерты, прогулки.
В рисунках Врубеля этой поры нет фантазий и видений – только чудные пейзажи, портреты, натюрморты.
Его постоянно тянуло в Киев, в то Начало, которое виделось светлым и счастливым. Он ещё смог создать пронзительные образы высших существ, призванных «глаголом жечь сердца людей», тех, в ком видел оплот души. «Шестикрылый Серафим (Азраил)» и пушкинский «Пророк» становятся для него антиподами разрушительного «Демона». Его преследует мания вины: он казнит себя за то, что любил искусство для искусства, а не для человека. Он почти ослеп, но работал, читал, особенно поэзию. Портрет Валерия Брюсова стал лебединой песней. Закончить его он не смог, но это лучший памятник поэту. Доктор Усольцев записал: «Пока дышал Врубель – он всё творил…С ним было не так, как с другими, что самые тонкие, эстетические представления погибают первыми; они у него погибли последними, так как были первыми».
Художник жил ещё четыре года, то в одной, то в другой лечебнице, изнуряя себя постами и искупительным стоянием на ногах ночи напролёт. Он верил, что после десяти лет такого подвига у него будут новые глаза, из изумруда…
Провожали поверженного гения на Новодевичьем кладбище в Санкт-
Петербурге в апрельский солнечный день, при большом стечении народа. Отпевавший его священник произнёс последние и самые главные слова: «Художник Михаил Александрович Врубель, я верю, что Бог простит тебе все грехи, так как ты был работником».
Елена Александровна
КОПЫШЕВА