Снова наступает Великий пост — время спасительного покаяния. Но Господь говорит и о праведниках, не имеющих нужды в покаянии. Кто эти праведники? И почему те, кто кается в своих грехах, больше тех, кто грехов не совершал? Не согрешишь — не покаешься? Разве справедлив такой суд? Разве не вызовет он смущение и даже протест у тех, кто изо всех сил старался всё соблюдать?
С.Белозеров, г. Курск
Ваше недоумение очень знакомо. При подготовке к Великому посту и в течение поста Церковь предлагает нам великие евангельские притчи о милосердии Божием. Мытари и грешники приходят ко Христу послушать Его. Фарисеи и книжники — в ярости. Это явный соблазн: Он принимает грешников и нечистых и ест с ними! Господь отвечает им притчами, объясняющими, что это значит.
Первая из этих притч — о заблудшей овце. Перед нами — образ грешника, идущего стропотными путями греха. Он подобен потерявшейся овце. Он потерян для Бога, потерян для своего стада, потерян для себя. Он не знает, где он, и безцельно бредёт, непрестанно подвергая себя опасности нападения хищных зверей. Он исполнен страхов и лишён пастырской заботы. Он не знает, где зелёная пажить, и не может найти обратный путь к своему стаду. Но Бог Небес заботится о грешниках. Особенная Его забота — об этой заблудшей овце. И хотя у Него сто овец, Он не хочет потерять эту одну. Он идёт за ней и не жалеет никаких трудов, пока не найдёт её. Бог следует за уходящим от Него грешником и не покидает его, пока тот не поймёт, что надо возвращаться назад. Хотя Бог находит его выбившимся из сил и не способным идти домой, Он не оставляет его погибнуть, но берёт к Себе на плечи и с великой нежностью несёт к Своему стаду. Мы знаем это изображение Великого Пастыря в древних катакомбах. Те, кого Господь несёт на Своих раменах, никогда не погибнут. Тайна Господа — тайна обретения. Ради этого Он пришёл — найти то, что потеряно.
Притча о потерянной драхме — о той же тайне. У этой женщины было десять серебряных драхм, и одна из них потерялась. Кто-то из святых сказал: «Господи, неужели, несмотря на всю греховность человечества, девять из десяти, нет — девяносто девять из ста, как показано в притче о заблудшей овце, сохраняют верность Тебе?» Но и сегодня, глядя на несравненно худшее состояние мира, мы не отчаиваемся. И ещё святые отцы говорят, что на самом деле это соотношение — Ангелов и падшего человечества. «Аз есмь погибшая драхма», — молится каждый из нас Великим покаянным каноном. Драхма — серебряная монета, и наша душа — серебро безконечной цены, не грубый металл — железо или свинец. Это серебряная монета, запечатлённая Божиим образом и надписанием Царя Небесного. Это серебро потеряно среди пыли и грязи, и всякий скажет: «Ему не место здесь». Женщина зажигает светильник, подметает дом и тщательно ищет потерянную драхму и находит её. Святые отцы говорят, что Бог употребляет все средства, чтобы привести к Себе заблудшую душу. Он зажигает светильник Евангелия (в Каноне преподобного Андрея Критского светильник — учитель покаяния Предтеча), чтобы показать нам путь к Себе. Женщина созывает подруг и соседок и говорит: «Порадуйтесь со мною: я нашла потерянную драхму». Радующиеся истинной радостью желают, чтобы их друзья радовались с ними. И эта притча заканчивается так же, как и предыдущая.
Что поражает более всего в этих притчах? Это противопоставление печали греха и переливающейся через край радости при покаянии грешника. Нам даётся образ Царства Небесного, несравненно более привлекательного, чем холодная констатация добродетелей и заслуг праведников, не имеющих нужды в прощении. Небо Христа — яркое, цветное, пасхальное. Небо ведущих счёт своих добрых дел согласно Закону — серое и мрачное. Потому теперь, в этой жизни, мы должны избрать покаяние. Да, мы грешники, но кающиеся. Требуется доброе богословское и духовное здравие, чтобы ясно осознавать, что это покаяние — дар Божий, а не дар наших усилий и заслуг. В противном случае мы окажемся среди праведников, не имеющих нужды в покаянии. Сказываю вам, что так на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии. Более радости об обращении язычников и мытарей, грешников, которые услышали проповедь Христову, чем о всех молитвах и всех благодарениях, вроде: «Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди» — исполненных самоправедности иудеев. Христос говорит, что Бог более прославляется и радуется сокрушённому сердцу одного этого грешника, чем всем долгим молитвам фарисеев, не видящих в себе никаких грехов.
Покаяние грешников на земле — радость на небесах. Самые великие грешники могут покаяться. Пока длится жизнь, остаётся надежда, и мы не должны отчаиваться в ком бы то ни было. На небесах всегда радость. Но более всего — о кающихся грешниках. Бог радуется не только обращению целых народов, но об одном грешнике кающемся — всего одном! Ангелы света будут радоваться, что эта бездна милости показана им. Спасение рода человеческого началось радостью в присутствии Ангелов, воспевших: «Слава в вышних Богу!» и завершится среди их ликования. Наш Бог — «любяй праведныя и грешныя милуяй». Бог любит тех, кто не уклоняется от пути. Таковы Ангелы, ни в чём не отступившие от Господа. Но радость радостей для Него, когда заблудший обретён и приходит домой. Таковы все святые, таково всё призванное к святости человечество.
Многие, наверное, знают стихотворение Пушкина, в котором он безпощадно казнит себя: «И с отвращением читая жизнь мою, я трепещу и проклинаю». Я вспомнила эти слова в начале поста главным образом ради последних строк этого четверостишия: «И горько жалуюсь, и горько слёзы лью. Но строк печальных не смываю». Что могут означать они у этого в общем-то нашего самого светлого поэта, если не горькое признание невозможности изменить прошлое? А также скорбную констатацию безнадёжной пленённости человеческой души грехом. Они напоминают мне о кратковременной помрачённости этого весёлого гения (не зря же Достоевский написал: «Кто весел, тот верит в Бога») и в таких его исполненных отчаяния известных стихах: «Дар напрасный, дар случайный, жизнь, зачем ты мне дана?»
Л.И.Вершинина, г. Москва
Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию, — говорит восходящий к Своей Крестной смерти Христос. «Во дни печальные Великого поста» — есть такое переложение в стихах молитвы преподобного Ефрема Сирина у Пушкина — как никогда мы должны исповедать себя грешниками. Если мы искренни, если мы осмеливаемся себя таковыми признать, довольно будет одного этого слова, только чтобы оно, как бы это ни показалось кому-то странным, стало определяющим для именования христианина. Но разве это наша вина, что мы рождаемся с этим изъяном, который называется грехом? Многие к этому приспосабливаются, не слишком обременяя себя.
Так устроена жизнь. Но может ли разумная вера удовлетвориться тем, что является неизбежностью? Господь возвестил: Я пришел взыскать и спасти погибшее, то есть то, что было неисцелимо с начала мира. Но если Он спас нас, почему грех по-прежнему так часто берёт свою власть над нами? Классический богословский ответ: Бог не навязывает никому Свое спасение, Он предлагает его нашему свободному выбору.
Но какова моя свобода? Почему так сильна во мне склонность ко греху, не позволяющая мне естественно и легко творить добро? А иногда даже как тёмная тень сатаны может метнуться во мне преступное желание насильников-убийц и патологической нечистоты? Откуда идёт это страшное пленение злом? Оттого что так трудно проникнуть в эту загадку, может быть, надо отказаться искать спасительное убежище в вере? Нет, это было бы постыдной и трусливой сдачей на милость жестокого врага. Апостол Павел утешает нас, говоря о нашем единстве со Христом Спасителем, которое несравненно больше нашего единства с Адамом, первым грешником, соблазнённым источником зла. Поистине это утешение для нас, ибо, хотя мы и остаёмся, пока живём на земле, потенциальными грешниками, мы грешники, спасённые в надежде. И потому молимся: «Отче наш, не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого». Обратиться к Богу, покаяться — значит признать, что, хотя мы не свободны, мы устремляемся к свободе.
Когда завершится Великий пост и мы вступим в Страстную седмицу, в центре наших храмов можно будет увидеть икону Спасителя в багрянице, в терновом венце, сидящего в темнице со связанными руками. Современный мир как никогда говорит сегодня о свободе, но кто на самом деле желает освободиться от своих цепей? Было немало таких попыток, и особенно в недавней истории, и мы знаем, чем они заканчивались. Если бы только внешним, пусть даже кровавым рабством!
Христос, истинный Бог наш, грядёт на вольную Страсть, чтобы освободить наши души, пленённые адом. На Кресте Он берёт на Себя все наши грехи, и мы призываемся понять, что жизнь даётся нам для того, чтобы мы вошли в Его сражение, а значит, в Его победу, которая должна стать нашей. Там, где Крест Христов, Дух Святой веет над новым творением. А где Дух Господень, там свобода (2 Кор. 3, 17).
Снова приходит Прощеное воскресенье, и снова я ни за что не могу простить свою обидчицу.
А.С.Любимина, г.Челябинск
Христос дал нам слово примирения: Итак мы — посланники от имени Христова, и как бы Сам Бог увещевает через нас; от имени Христова просим: примиритесь с Богом (2 Кор. 5, 20).
Христос дал нам служение примирения — Крест и Евхаристию, без которых никто не может быть живым. В течение нашего сорокадневного восхождения к Пасхе наша радость и наш долг — помогать другим постигать смысл таинства примирения. Я расскажу вам историю одного священника, который, пытаясь объяснить, как дух Великого поста более требователен, чем одно внешнее его соблюдение, предложил каждому из прихожан лично выбрать дело покаяния, которое бы более всего приближало его ко Христу. Вы помните слово преподобного Серафима Саровского о духовной купле в его беседе о цели христианской жизни с Н.А.Мотовиловым. Он говорит, что у каждого свои дарования: одни могут обретать большую благодать от подвига поста, другие — от дел милосердия.
«Вместо того чтобы формально следовать древним предписаниям Церкви о строгом воздержании от скоромной пищи, — сказал священник, — пусть каждый составит небольшой список тех, с кем он должен по-настоящему примириться, и пусть исполнит это. И всё. Тогда он освобождается от поста. Я беру на себя такую ответственность перед Богом». На что одна прихожанка, обычно плохо соблюдавшая телесный пост, с тревогой ответила: «В таком случае я предпочитаю пост».
Разумеется, батюшка знал, что предлагал. Не одной этой прихожанке, а всем. Нет иного пути к обретению сердца, способного прощать, кроме поста и молитвы. Но всё начинается с прощения, и всё завершается им. Наше приобщение любви Христовой всегда начинается с этого. Ибо Христос за всех умер, чтобы живущие уже не для себя жили, но для умершего за них и воскресшего.
Отказываясь от любви, мы сами себя отправляем в ад нелюбви, в то время как нам предлагается безконечная любовь. Здесь чрезвычайно серьёзное предупреждение, обращённое к каждому из нас. За каждым богослужением, а Великим постом с особой настойчивостью, мы непрестанно молимся: «Господи, помилуй». Не забудем никогда, что эти слова возвращают нас всякий раз к прощению, которое мы должны давать нашим ближним: Так Отец Мой Небесный поступит с вами, если вы не простите от всего сердца ближнему вашему. Отсутствие прощения лишает нас всякой возможности молиться, всякой жизни с Богом, всякого общения с Ним. «Остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим». Поистине страшно видеть, с какой лёгкостью столько христиан произносят эти слова каждый день, а иногда по нескольку раз в день. Мы просим Бога простить нас, как мы прощаем. Мы прощаем? И как мы прощаем? Действительно ли так, как мы хотим быть прощёными? Сколь многие из нас, читая молитву «Отче наш» (трудно сказать — молясь), испрашивают себе у Бога осуждение. Святой Иоанн Златоуст говорит по этому поводу: «Злые, жестокие рабы, не имеющие сердца, вы жестоки не по отношению к другим, а по отношению к самим себе».