Людмила Тимофеевна Библая

  С великим страхом и смущением пришла я работать в храм. Было это на Крещение Господне в 1991 году. Всякие мысли в голову лезли: "А вдруг кто из соседей зайдет, увидит, как я деньги считаю, свечки продаю?" Меня уговаривали: "Ну не ворованной же колбасой торговать будешь. Чего стесняться?" Я - ни в какую. Но от этого чувства я быстро избавилась с помощью батюшки.

Крещение. Было удивительно радостно и хорошо в храме. Мы все замерзшие, но счастливые, раздавали воду. Ко мне подошел о. Федор и с улыбкой сообщил, что после службы будем окунаться в бочке - это будет мой Иордан.

Ужас! Я весь день раздавала воду и видела, как быстро она покрывается корочкой льда. Как это я полезу в ледяную воду в какую-то бочку?! Брр-р-р! Нет, не полезу.

Но вечером все-таки пришла в храм. Дочерям говорю: "Девчонки, сначала я попробую, вам скажу, а вы посмотрите".

...Отец Федор, стоя у бочки, всех окунал с головой. Вот уже и мой черед. Подхожу к бочке босиком по снегу, в рубашке, но холода не чувствую, наверное, от страха. Говорю ему: "Батюшка, я сама". Шагаю через край, присела, встала, пытаюсь что-то сказать, вдохнула воздух... а у меня спазм: ни вдохнуть, ни выдохнуть. Отец Федор, видя такое дело, кладет мне на голову свою сильную руку, и - рр-раз меня под воду, да второй, и третий!

Потом все спрашивали, как я вылезла из бочки, а я не вылезла, я вылетела из нее, как дельфин. Но после Крещения даже нарочно пыталась вызвать у себя чувства протеста против работы в храме - и не могла.

… Батюшка никогда не говорил, что ему что-то не нравится. Но если только тень недовольства пробежит по его лицу, сразу понимаешь, что натворила нечто ужасное.

У меня была модная стрижка, очень короткая. В храме я сидела в шарфе, и видно ее не было. Но я тогда даже не задумывалась, что своим видом могу кого-то смутить или вызвать неудовольствие окружающих. Наоборот, мне казалось, что новая стрижка мне очень идет. Вечером после службы снимаю шарф уже за порогом храма, и в этот момент со мной поравнялся отец Федор. Мельком взглянул на меня, ничего не сказал, но в глазах его я увидела досаду.

Я была готова провалиться сквозь землю! Какой ужас! Но что было делать, ведь не отрастут волосы в один момент, даже при большом сожалении от собственного неразумия. Так и пришлось мне оставаться модной довольно долго.

А какие были у нас праздники! В эти дни расписание для всех было одно: приходили с утра и до вечера оставались в храме. Как-то, наверное, на Рождество, иду к трапезной. Перед "Белым домом" молодежь играет в снежки. Хороводит отец Федор. Снег липкий, катается хорошо! Вот он скатал снежок, замахнулся в меня, и... Я иду навстречу и думаю: бросит, не бросит? Он смотрит мне в глаза, улыбается, но руку со снежком опускает, а у меня в голове: "Эх, все. Видно, устарела я для снежков"...

Молодежи у нас на приходе всегда было очень много, а где молодость, там и любовь. И вот с 1993 года родилась на приходе новая традиция: приходская свадьба. Так Господь управил, что наши с мужем дочери познакомились здесь со своими "половинками". Во время летних каникул обе они работали в храме, где и познакомились с ребятами. Днем вместе трудились во славу Божию, а вечером ходили на службу.

Дети захотели праздновать свадьбу в один день. Мы с мужем растерялись до такой степени, что даже не могли скрыть своего состояния. Видя это, батюшка в ближайший же мой рабочий день посадил меня на клиросе рядом с собой на скамеечку и спросил, чем я так взволнована. Я откровенно призналась, что главным моим смущением является молодость нашей младшей, ей было всего 18 лет. Он засмеялся и сказал, что молодость - не помеха в любви, и если все серьезно, то тянуть со свадьбой не следует. А на мои слова, что вторая дочь мало встречалась со своим женихом, он вдруг посерьезнел, посмотрел на меня внимательно и сказал, что на службах они не встречались, а вместе молились - это самое главное.

Как же он радовался за наших девочек! Видя его искреннюю радость, мы с мужем успокоились и стали готовиться к свадьбе.

В храме мы все жили одной дружной семьей. Беды и радости были общими, поэтому нам хотелось на наш семейный праздник пригласить всех, с кем бок о бок трудились на приходе. По предложению отца Федора свадьбу решили праздновать в строительном вагончике на территории храма.

Это было здорово! Вагончик вымыли, украсили. Олег Васильевич Шведов, первый староста нашего храма, продумал всю организационную сторону торжества, даже сам сшил флажок для машины, на которой поехали за невестами, нарисовал план, как рассадить гостей, чтобы всем было весело, интересно и хорошо. Ведь кроме всех наших приходских были родственники, количество которых сразу утроилось.

Весь храм готовился к этому событию. Нам, родителям, оставалось только накрыть свадебный стол. В день венчания была еще одна приятная неожиданность. Наши батюшки благословили и нас с мужем венчаться вместе с детьми.

Накануне свадьбы я подошла к отцу Федору и поделилась еще одним смущением. Ведь будет свадьба, а это значит смех, веселье - поведение, как мне казалось, не соответствующее церковному благочестию. Батюшка ласково улыбнулся и посоветовал мне перечитать книгу Царств, вспомнить царя Давида. И добавил, что молиться мы будем в храме, а в вагончике веселиться, славить и благодарить Бога за подаренный праздник.

На нашей свадьбе, да и на всех праздничных трапезах, отец Федор был источником радости, веселья. Он всегда щедро изливал на всех тепло своего сердца, искрящуюся радость за молодых. Когда я видела его за праздничным столом, мне всегда хотелось, чтобы этот праздник длился как можно дольше.

Так уметь любить, так радоваться появлению на свет не только своих, но и детей своих прихожан, мог только наш батюшка. Наверное, поэтому на нашем приходе столько многодетных семей. После нашей свадьбы в храме было еще 11 таких свадеб. И у каждой своя история, свое чудо встречи двух любящих сердец.

Непосредственность батюшки моментально делала его самым близким человеком. И таким для всех он оставался на всю жизнь. На одной из наших приходских свадеб молодые никак не могли преодолеть робость и целовались как-то скованно. Тогда батюшка встал, попросил подняться свою милую, очаровательную матушку и показал, как это нужно делать, осыпав Галю ласковыми поцелуями. Все были в восторге!

Ему был дан особый дар от Бога - любить людей. Этой любовью он нас всех объединил в большую семью, и если у кого случалась беда, мы бежали к батюшке, прося его молитв. Он шел в алтарь или приглашал к себе в келью и там молился с нами. Очень часто свет в его келье горел допоздна. Никому никогда не отказывал он в помощи.

Как-то раз я стояла на службе и плакала о своем. Вдруг ко мне подходит алтарник с маленьким блокнотиком и ручкой и говорит: "Отец Федор просит написать, что случилось". Как уж он увидел меня в слезах - не могу представить, ведь я стояла достаточно далеко от алтаря.

Однажды я собралась в паломническую поездку в Оптину Пустынь. Автобус отходил от храма в 22.30. Отец Федор знал, что для меня эта поездка очень важна, но приходилась она на рабочий день. Вечером батюшка зашел ко мне "за ящик" (Церковный ларек в храме.), дал ключи от своего кабинета и просто приказал, чтобы я после службы отдохнула перед дорогой.

В его кабинете было как всегда хорошо и уютно: горела лампада, а на диване лежал приготовленный для меня плед, рядом стоял табурет с будильником, заведенным на 22.00. Такое внимание и забота меня растрогали до слез.

Так случилось, что я работала в день его гибели. Телефон звонил беспрестанно, я даже не снимала руку с аппарата, отвечая на звонки. На другом конце провода было столько слез и горя, что, казалось, весь мир потерял близкого человека. За свою короткую жизнь он стольким людям успел помочь, стольких согреть, наверное, в тысячах и тысячах судеб он оставил яркий след.

Во время одной из своих проповедей он всем нам пожелал, чтобы не пришлось нам услышать слово "поздно". А вот у меня так получилось, что не успела я выразить батюшке чувство признательности и благодарности за счастливую пору в моей жизни - годы, проведенные рядом с ним.

Милый наш батюшка, все эти годы он учил нас трудиться, молиться, радоваться общению друг с другом и за все благодарить Бога, учил не только словами, а всей своей жизнью.

Содержание