Евгения Владимировна Белобородова

  Прежде чем рассказать о нашем батюшке, о нашем духовном отце, наверно придется немного затронуть прошлое нашей семьи, т.е. как мы пришли ко Господу.

Ну, что? Сорок лет совершенного безбожия. Юрочка, муж мой, очень долго вообще не был крещен. Был даже против крещения ребятишек. Пришлось крестить их в тайне от него. Увезли в районный центр к маме и там окрестили. Я хотела детей крестить лишь потому, что так надо было. Все в нашем роду: и деды, и родители, и дети - все были крещены, а вовсе не потому, что было глубокое православное убеждение.

Жили мы хоть и в безбожии, но сравнительно правильно. Мы сами жили между собой в любви, согласии и взаимопонимании. Детей, слава Богу, воспитали тоже честными, добрыми и отзывчивыми, хотя теперь я понимаю, что без Божией помощи, без Его милости к нам, у нас не было бы такой дружной и слаженной семьи.

Юрочка был военнослужащим, и жили мы в военном городке под Одессой. И вот в 1987 году его посылают на три года в командировку в африканскую страну Анголу. В то время там шла война с ЮАР, о чем мы, конечно, не знали. Юрочка, как специалист по военной технике, оказался прямо на границе, где постоянно шли бои. Потом я не раз слышала по радио, что в Анголе, в районе Квито-Кванавале идут ожесточенные бои. А мне оттуда приходили письма мужа. Письма были обычные, без подробностей, но потом, когда мы встретились уже в Анголе, он мне кое-что рассказал...

Однажды их бригада перегоняла военную технику, в том числе заправленные бензовозы, на другое место. И вдруг в воздухе появился ЮАРовский самолет. Стал кружиться над ними, готовясь к обстрелу. Все поняли, что это их последние минуты жизни. И вот мой Юрочка, который и креста-то на груди своей в то время не имел, упал на колени, поднял голову вверх, и стал просить Господа о помощи, ни на кого и ни на что не обращая внимания. И Господь не замедлил с помощью. Самолет неожиданно развернулся и медленно направился в сторону границы.

Все были изумлены, не могли ничего понять, ведь только что на них смотрела смерть, и вдруг самолет улетел! А Юрочка долго еще стоял на коленях, сам не в силах поверить, что услышал его Господь. Потом ребята его смеялись, рассказывали, будто он от страха свихнулся. А он молил Бога о спасении их всех.

Этот случай, и он был не единственный, перевернул всю его жизнь и жизнь нашей семьи.

Вскоре мужа перевели в столицу Анголы Луанду, куда уже смогла приехать и я с детьми - Оленькой и Сережей. Старший сын Андрей уже тогда переходил в 9-й класс, а в Луанде русская школа была только до 8-го класса. Два года мы жили там.

По возвращении на Родину Юра сразу же окрестился в Одесском кафедральном соборе, пожертвовал деньги на храм. Стал ходить на службы, меня звал. Иногда я заходила - поставлю свечу, постою перед иконами и... опять до следующего раза.

А в 1993 году мы переехали в Москву. Жили в Строгино в однокомнатной квартире, которая принадлежала Юриному дяде. Деньги вложили в строительную фирму, которая обещала нам через определенный срок квартиру.

Каждый раз, когда мы гуляли в сквере вдоль Москвы-реки, видели на другом берегу вдалеке купола храма. Однажды мы решили туда поехать. Там велись восстановительные работы. Леса внутри, леса снаружи, но чувство удивительного покоя посещало тебя, стоило шагнуть внутрь. Кто войдет хоть однажды в этот храм, тот уже больше не сможет никуда уйти. Вот так мы всей семьей каждые выходные и проводили здесь.

Хорошо помню первую встречу с отцом Федором. Начался Великий пост. В храме было очень много народа, и, в основном, все на исповедь. Исповедь была общая. И вот выходит батюшка - статный, красивый, черноволосый. Но не его внешность меня поразила, а голос и речь. У меня была только одна мысль: "Какая же красивая и правильная речь у этого батюшки, чистая, мудрая".

Поначалу я ходила на исповедь к разным батюшкам, а потом побывала у о. Федора, услышав тихий и добрый голос, почувствовав его ладонь у себя на плече, как бы поддерживающую меня, я поняла, что рядом с ним мне спокойно. В нем соединены доброта и строгость. Все вопросы я стала решать только с ним, в душе считая его своим духовным отцом, но не знала, как же сделать так, чтобы и батюшка считал меня своим чадом. Не могу же я подойти и сказать: "Батюшка, будьте моим духовным отцом". Я растерялась; так себя чувствовала и вся моя семья.

Все сложилрсь само по себе. Олечка окончила школу и решила поступать в Свято-Тихоновский институт на факультет иностранных языков, а туда надо было направление от духовного отца. Пришлось идти к батюшке с этим вопросом. Я сказала:

- Батюшка, вот Олечке надо направление от духовного отца, а мы не знаем, являетесь ли вы нашим духовным отцом.

А он так ласково посмотрел и сказал:

- Да я о вас все время молюсь.

От этих слов стало так хорошо и спокойно на душе.

С тех пор мы не делали ни единого шага без благословения о. Федора. Мы действительно были его детьми - только как батюшка скажет, как батюшка решит. Это не перекладывание своих проблем на батюшку, не наше безволие, как может показаться со стороны, а очень большая вера в то, что через нашего батюшку Сам Господь благословляет нас, и коль мы пришли за советом, должны твердо верить, что это воля Божия, а не батюшкина, и безропотно исполнять ее.

И все, что мы ни делали по его благословению, было, как впоследствии выяснилось, единственно правильное решение.

Вот опять пример с Олечкой. В институт она в тот год не поступила. Закон Божий сдала на 5, сочинение на 4, а английский не сдала. Решила усиленно готовиться к поступлению на будущий год. Работала в трапезной нашего храма и занималась английским.

Пришло время опять подавать документы. Подошла она к батюшке за направлением, а он ее не благословляет в институт, и говорит:

- Давай, иди в училище сестер милосердия.

Мы с Олей в один голос:

- Да как же, батюшка, она готовилась, а теперь в училище?!

Он спокойно так отвечает:

- Ей это нужно больше. Я помолился и понял, что не нужен ей английский. Ее путь - милосердие. Вот подумайте и приходите за благословением.

Мы с Олечкой в растерянности поднимаемся с кресел (разговор был в его келье), чтобы уходить, а батюшка подходит к столу, открывает его, достает из ящика иконочку св. мученицы Елисаветы и благословляет ею Олечку.

Все! Куда деваться? Благословение есть! Вышли мы растерянные, пришли домой, рассказываем Юрочке, в ожидании его возмущения, и вдруг слышим его спокойный голос:

- Ну, и слава Богу, благословил батюшка, значит так и надо.

А я успокоиться не могу. Как же так, девочка почти на отлично закончила школу, и вдруг - в училище? Что же делать?

Олечка решилась поехать в Оптину Пустынь, спросить совета у старца. Ну а благословение духовного отца на поездку все равно надо просить. Пошла. Благословил, но вслед радостной Олечке добавил: "Но к старцу не подходи". Пришлось ей только поехать и помолиться там всем оптинским святым.

А я в это время не находила себе места. Против благословения не пойдешь, но с тем, что батюшка благословил, вроде бы как не согласна.

Вот лежу я вечером в таком смущении, и чтобы избавиться от навязчивой мысли, решаю что-нибудь почитать, отвлечься. Протягиваю, не глядя, руку к полке с книгами и вынимаю первую попавшуюся. Смотрю - Н.Е. Пестов "Современная практика православного благочестия", т.4. Раскрываю наугад и читаю: "Господь Сам положит на сердце тому, у кого мы просим совета, сказать нам Его святую волю". Ой, думаю, что же это за глава? Листаю назад и читаю: "Выбор для детей профессии". Прочла всю главу, и так стало на душе радостно и спокойно - я нашла ответ!

Доченька наша поступила в училище и с большим удовольствием училась. Очень ей нравилась будущая специальность. И часто потом повторяла: "Мама, ну откуда батюшка мог знать, что эта специальность будет мне по душе, что это именно то, что мне нужно было? Ведь я даже сама этого не знала".

А вот он знал. Батюшка все обо всех знал. И каждого благословлял именно на то, что для этого человека было спасительно и полезно. Благодаря его усердной молитве Господь открывал ему многое.

Помню, как однажды на богослужении в храме и у меня появилась такая мысль: "Как было бы хорошо, если бы Сереженька мой сподобился прислуживать в алтаре, как вот эти мальчики". Но я отгоняла от себя эту дерзновенную мысль - вокруг столько много деток, которых очень хорошо знает батюшка, и в школу воскресную ходят, а мы кто...

Вскоре, в день Ангела моего сына, на праздник преподобного Сергия 18 июля отец Федор подзывает к себе Сереженьку и благословляет в алтарь. Удивления и радости у меня не было конца! Господь через батюшку так незамедлительно исполнил мое, как мне казалось, нескромное желание. И вот уже который год каждые выходные и праздники мой сын с благоговением входит во Святая Святых и прислуживает священникам, а значит - Богу.

Я благодарю Господа, который через нашего духовного отца подал нам такую милость.

Основной чертой духовного характера нашего батюшки были твердая и глубокая вера в Господа нашего Иисуса Христа и желание отдать Ему свою душу, силу, талант. И на основе этой веры наш духовный отец выращивал в наших душах многие добродетели, особенно кротость и смирение. Можно привести множество примеров его личного смирения.

Он жил нами - своим приходом. Никого не обходил своим вниманием и был нашим стражем верным и неусыпным, оберегая нас от беды.

Помню самые первые шаги в нашем храме. У меня тогда было сильное рвение к познанию всего и сразу. И вот однажды, по дороге в храм я встретила в нашем подъезде двух женщин. В руках у них было Евангелие. Они со мной поговорили, предлагая помощь в изучении Слова Божия. Я торопилась, и они оставили свой телефон. В храме наша семья еще никого не знала. Придем, помолимся - и домой. А тут вдруг единоверцы, да еще с такой помощью! Очень милые и добрые женщины. Мне было радостно, я бежала в храм с твердым решением назавтра позвонить им. Служил отец Федор. После службы подхожу к нему под благословение:

- Батюшка, благословите меня на изучение Евангелия, - и стала ему рассказывать. Он, не дослушав меня, строго сказал:

- Храм - твоя учеба. Ходи сюда и здесь будешь все познавать.

Повернулся и ушел. Я немного огорчилась, но спустя некоторое время узнала, от каких "волков духовных" он меня спас.

Несколько недель спустя, подходя к кресту, услышала над собой его голос:

- Ну, как, Евгения, твои успехи в изучении Евангелия?

Я растерялась и была очень удивлена, что он меня запомнил, и даже имя мое знает.

Я так думаю, батюшка забывал себя, забывал все в себе и жил жизнью всех и каждого. Он "разгружал" нас, когда видел и чувствовал, что нам тяжело. Брал на себя наш груз и нес его.

Батюшка был сильным молитвенником.

Молитвенность его не только возвышала его собственную душу, но и сильно воздействовала на нас. Во время его молитв устанавливалась незримая, но реальная связь с нами. Иногда он так горячо молился, что, казалось, забывал, что вокруг него мы, его паства, и ... плакал. И мы еще большей любовью проникались друг ко другу и к нему, молящемуся за нас. Как же в такие минуты чувствовалась его любовь к нам! Она согревала нас, объединяла.

Именно этой своей любовью он побеждал в одних страх, в других холодность и пренебрежение. Одних склонял к откровенности, других подвигал на покаяние.

Любовь нашего духовного отца выражалась в заботливости, неусыпности, кротости. Он был и ласков, был и строг. Строгими советами изобличал и вместе с тем наставлял своих духовных чад. Он знал нас больше, чем мы знали сами себя.

Иногда идешь к нему и думаешь: "Вот то-то и то-то скажу, вот так-то...", строишь длинную речь, но подошла, только стала говорить, а батюшка даже до конца не дослушав, одной фразой решил все. И все становится так ясно и просто.

Любому человеку он открывал свое сердце, независимо от национальности, положения, образования. Главное, что перед ним человек - Божие подобие, и что этот человек в чем-то нуждается.

Был в нашей жизни такой момент, что нам негде было жить. Квартиру, в которой мы жили, пришлось освободить, свою еще не получили. Мы засобирались в Одессу. Пришли к батюшке за благословением и вот какой получили ответ:

- Никуда вы не поедете. Господь привел вас сюда не для того, чтобы вы уезжали обратно. Перебирайтесь ко мне. Мы уже с матушкой все решили. Матушка ждет.

Оказывается, он уже узнал от дочери, она тогда работала в трапезной, что мы уезжаем, и все за нас решил.

Я была просто потрясена этим предложением. У него самого в то время было восемь деток! Кроме них еще человек пять взрослых, а он предлагает нам комнату. В моей голове такое никак не укладывалось. Что же это за душа такая, которая всех к себе в тяжелые минуты голубит, под свои крылышки собирает, пока не убеждается, что все уже хорошо, что "несчастье" прошло!

Батюшка был очень прост в обхождении с людьми. После встречи с высокопоставленными людьми, генералами, космонавтами, он мог поехать с нами на вокзал встречать мою маму, причем, мужа оставил в машине, а сам пошел к поезду, выгрузил вещи и нес их к машине.

Однажды моя мамочка, упав, сильно повредила позвоночник. Мы не знали, будет ли она ходить. Я собралась к ней, батюшка благословил и добавил:

- Заедешь сейчас ко мне домой, я уже позвонил матушке, она даст тебе маслице от Гроба Господня для твоей мамы. Смазывайте позвоночник.

Я приехала к маме, она лежит в тяжелом состоянии.

Каждый день по несколько раз делали ей обезболивающий укол, но боль не утихала, а еще увеличилась. После очередного укола я вспомнила о масле и сразу же помазала ей спину. Стала я молиться о маме, и вдруг пришла мне мысль, которую я сразу ей высказала:

- Я так думаю, мамочка, нам надо делать что-то одно, либо уколы, либо маслом смазывать, уповая на Господа.

Она выбрала второе. От уколов мы на следующее утро отказались, вызвав недоумение врача, а маслом постоянно смазывали больное место. Боли прекратились, кризис прошел, и мамочка стала поправляться.

Батюшка наш был миротворцем. Его сердце горело желанием и стремлением созидать и сохранять мир среди людей. Он говорил: "Без мира невозможна радость, невозможен спокойный труд". И часто в своих проповедях призывал к миру в нашей душе и между собой.

Был он гостеприимен и очень приветлив. Приветливость звучала в его голосе, во внешнем облике и неотразимо действовала на сердца людей.

А как он умел радоваться! Радоваться нашим успехам, нашим победам над собой. Принимал наши радости и дарил свои. А в праздничные дни богослужение его было для меня благоговейным восторгом, который, как мне казалось, охватывал весь храм,

Вспоминаю Пасхальные дни, первые минуты пасхальной радости, первые "Христос Воскресе!", произнесенные батюшкой. Батюшка сиял, глаза его искрились радостью, что воскрес Спаситель. Он поздравлял нас с этим замечательным событием, бросал крашеные яйца в народ и каждый старался поймать. В этом всем столько было радости и счастья! Мы смеялись, мы радовались, мы любили! А потом он еще на протяжении многих пасхальных дней поздравлял всех с Воскресением Христовым и приветствовал святым целованием.

Батюшке был ненавистен дух уныния и мрачного состояния. Как-то в первый день Великого поста он встретил Олечку в черном платке (она надела его, посчитав, что прилично в такие дни и внешне быть постным).

- Ну-ка, ну-ка, подойди ко мне. Что это у тебя на голове? - спросил он.

- Платок.

- А почему черный, почему мрачный?

- Как же батюшка, ведь Великий пост начинается. Вроде как скорбеть надо.

- Ну-ка, быстро снимай! - И сам стал развязывать с 17-летней девчонки траурный платок.

- Держись проще и веселей. Христианин не должен представлять собой какую-то мрачную фигуру в скорби и печали. Ты всегда должна пребывать в радости. В радости, что ты с Богом.

...Батюшка! Какой же яркий след оставил он на этой земле! И какого молитвенника приобрели мы в ином мире! Как спокойно и надежно стало нам, зная, что нас там ждет духовный отец, который и сейчас продолжает вести нас по узенькой тропинке.

Содержание