Детство Федюши

  Младший братец Федя был всегда радостью для всех членов семьи, предметом любви и заботы. Однажды Ривва Борисовна стала (конечно, в шутку) просить у четырехлетней Любочки подарить ей братца. Она долго и убедительно говорила:

- Любочка, зачем вам Феденька? Он плачет, по ночам вам спать не дает, много времени отнимает у мамы... Отдай его мне!

- Нам самим Федя нужен, - твердо ответила крошка.

- Нет, скажи, зачем вам Федя? У папы с мамой и без него четверо ребят, - не унималась Ривва Борисовна.

- Мы его себе выродили, значит нужен! - отрезала Любочка.

- Не отдадим.

Да, дети на самом деле считали себя участниками в приобретении младшего братца. Сколько раз они слышали от отца слова: "Нагнись, подбери все сам, маме трудно". Уезжая, отец всегда говорил: "Помогайте маме кто только чем может. Маму надо беречь, у нее ребеночек внутри", - и дети наперебой старались, не ожидая моих приказаний. "Отдохни, мамуля, мы сделаем это сами", - то и дело слышала я. А когда Федю принесли домой, то дети считали счастьем чем-нибудь ему послужить: подержать бутылочку пока он сосет, подержать головку ребенка во время купания, снять с веревки пеленочки и т.д. Когда в семь месяцев Федя сидел в своей кроватке, то старшим было поручено следить, чтобы он не упал, приподнимать малыша, обкладывать подушками, развлекать Федю своими играми. Однажды мальчики закричали мне сверху (кухня была внизу):

- Мама, Федя к тебе видно хочет, плачет. Соскучился он, не смотрит на наши игры, мы тебе его сейчас принесем!

- Нет, - говорю, - не несите; по лестнице вам опасно с Федей ходить: упадете, уроните... Минут через двадцать я освобожусь от кухни и сама к вам поднимусь, позабавьте его пока чем-нибудь.

Слышу смех, грохот... А когда поднялась в детскую, то ахнула: одеяла на полу, а ребята - мокрые от пота.

- Мама, мы придумали забаву! Мы стали кувыркаться через голову. А Федюшка как увидит нас кверху ногами, так и заливается смехом. Смотри, мам!

- Вот и молодцы, - говорю, - теперь можете идти обедать. Только постели уберите, а то папа не любит беспорядка.

- А он скоро придет? Ведь в четыре часа хотел.

- А вдруг раньше освободится? Уберитесь уж.

К приходу отца дети всегда собирали игрушки, мели пол - в общем, наводили порядок. Отец, благословив встретивших его детей, всегда проглядывал комнаты. Ребята впивались в него глазами, ждали похвалы. "Молодцы, порядок, - говорил отец.

- А гуляли сегодня? Почему мокрые валенки не на батарее?".

Слово батюшки было для детей законом, им и в голову не приходило ослушаться отца. Однако Федюшка стал рано проявлять своеволие, с которым приходилось бороться. Возможно, это было последствием присутствия Наталии Ивановны, в поведении которой чуткое дитя подмечало порой протесты.

- Ребята, - скажу я, - позовите Федю домой.

- Звали, не идет.

- Еще раз позовите, скажите: мама тебя зовет.

- Он все равно не идет, заигрался в песке.

- Скажите: мама плачет.

Смотрю - бежит Феденька ко мне, спрашивает:

- Ты, мамочка, плакала? Почему?

- Сынок не слушается, не идет ко мне.

- Нет, я пришел, не плачь, - и целует меня. Федя рано научился стоять за свою самостоятельность. В полтора года он отлично бегал, но на прогулки мы все же брали с собой ему колясочку. Старшим было запрещено садиться в коляску или носиться с ней, воображая себя шоферами, давая гудки, сигналы... Но восьмилетнему Толе очень захотелось побегать с коляской по дорожкам вокруг храмов. Федя расхаживал по траве. Толя схватил его, усадил в коляску со словами: "Лежи, я тебя буду катать". Но Федя сел и намеревался вылезти. Тогда Толя прижал Федю своим телом в надежде, что при быстрой езде Федя не посмеет уже вылезти. Но не успел Толя начать свой бег, как раздался его крик. Толя заплакал и убежал. За обедом мать Толи Ривва Борисовна показала мне: "Смотрите, какой синяк у Толи на скуле. А вокруг синяка восемь красных полосок как от укуса четырех нижних и четырех верхних зубов. Толя! Щечки свои в рот Феде не пихай".

Когда Феде пошел второй год, Наталия Ивановна уже не жила у нас постоянно и лишь изредка наезжала. Зимой следить за Федей мне помогали дети. А вот как стало тепло, разбегались старшие по поляне, никто не хотел сидеть около Феденьки. Тогда мы с Володей нашли выход из положения. Мы нарисовали циферблат, распределили часы дня по всем ребятам, ведь с племянниками их было семеро. Кому час, кому полтора - весь день был расписан на этих самодельных часах. А учились в школе старшие - кто в первую, кто во вторую смену. Теперь я могла требовать, чтобы в свой дежурный час школьники не отходили от Феди: катали его в колясочке, водили за ручку, играли в песок и глаз с малыша не сводили. За это им полагалось денежное вознаграждение на мороженое. Вечером ребята подходили к батюшке, и он с ними рассчитывался: кому десять, кому пятнадцать, кому двадцать копеек. Дети сияли от счастья - ведь это был их первый заработок в жизни. А следить за Федей приходилось не один год. Мальчик был очень наблюдательный, за всем кругом следил, все запоминал - что и как делается, за все брался сам, никого не спрашивая. Я часто обращалась к Федюше за помощью: "Феденька, найди мой фартук" или "Федюша, ты не знаешь ли, где мне взять ножницы?", "А где у папы молоток лежит?". И малыш, еще не научившись говорить, все мне находил и быстро приносил. Ему было года три, когда я из кухни услышала его не раз повторяющуюся просьбу к Симе:

- Уйди, не подсматривай! Иди, делай свои уроки, не подглядывай, что я делаю!

Голосок Феди звучал все настойчивее, и мне казалось, что малыш вот-вот заплачет. А Серафим стоял у двери в столовую и то и дело заглядывал туда.

Содержание