Архиепископ Анатолий (Кузнецов)

  Знакомство с отцом Феодором у меня началось очень давно, с начала 60-х годов, когда меня познакомили с Николаем Евграфовичем Пестовым и Зоей Вениаминовной, дедушкой и бабушкой отца Феодора. В то время я был уже в сане игумена и преподавал в Московской Духовной Академии. Я очень дорожил этим знакомством и, приезжая в Москву в свободные дни, конечно, первым долгом приходил к ним. Мы уходили с Николаем Евграфовичем в его комнату и долго-долго беседовали. Иногда беседы эти длились не один день. Мне случалось останавливаться в их доме и жить там по нескольку дней. Эта семья стала для меня духовно очень близкой.

Я вспоминаю старый дом на улице Карла Маркса, куда я приходил, комнатку Николая Евграфовича, иконный уголок и маленький престол, на котором когда-то тайно совершал литургию отец Сергий Мечёв, сын Алексея Мечёва - святого угодника Божия. Почему-то очень хорошо запомнился этот маленький дубовый столик рядом с иконами, служивший престолом.

Бывая у них, я обычно всегда служил панихиду по Коле Пестове, старшем сыне Николая Евграфовича и Зои Вениаминовны. Мы часто беседовали о Коле и на другие темы. Николай Евграфович очень много мне рассказывал о своей жизни, потом со временем даже исповедовался у меня. Помню его последнюю, генеральную исповедь. В течение жизни он, безусловно, много раз исповедовался, но вот как-то однажды говорит: "Лет мне уже много, наверное, скоро предстоит уходить в мир иной, поэтому я бы хотел пройти генеральную исповедь за всю жизнь". Был он человеком духовным, очень скромным, чистым и светлым - земным праведником, не побоюсь этого слова. Мне это известно лично, и поэтому я его глубоко почитаю.

Очень теплыми были у меня взаимоотношения со всеми членами его семьи: и с Зоей Вениаминовной, и с их дочерью Натальей Николаевной Соколовой. С дедушкой и бабушкой постоянно жили их внуки Коля и Катя, поэтому они и оказались первыми Соколовыми, с которыми я познакомился. А однажды, когда я гостил у Николая Евграфовича и Зои Вениаминовны, к ним приехала их дочь Наталья Николаевна со своим маленьким сынишкой Федей. Черноголовый, кудрявый мальчик, такой симпатичный, скромно улыбающийся. Было ему тогда всего лет шесть.

Не все время я был гостем Николая Евграфовича и Зои Вениаминовны, выпала и мне возможность оказать им гостеприимство. Как-то однажды Зоя Вениаминовна приехала в Лавру с внуками Симой и Федей. Я водил их по Лавре, показал академический музей.

Однажды Зоя Вениаминовна выкопала мне куст белого жасмина, росший у них под окном на Карла Маркса. Она выкопала часть его и передала мне с Симой, чтобы я посадил его в Сергиевом Посаде. В Лавре я посадить его не мог, и поэтому он рос перед домом, где жила моя сестра и останавливалась мама, когда приезжала в Загорск (так назывался в то время Сергиев Посад). Сначала это был частный дом на улице Северной, потом на Полевой. За сестрой "переезжал" и куст жасмина. Каждый раз, когда я бывал у нее, меня всегда встречал этот куст, как привет от Пестовых.

Помню поздравление Николая Евграфовича, Зои Вениаминовны, всей семьи с возведением меня в сан архимандрита. Так мне странно это было! "Боже мой, какой же я архимандрит?!" - думал я. А когда меня поставили в епископы и направили в Вильнюс (это был уже 1972 год), бывать у Пестовых случалось значительно реже.

Когда я приезжал из Вильнюса в Москву, на вокзале меня обычно встречал Коля. В то время они еще жили на улице Карла Маркса. А потом Николай Евграфович как ветеран труда получил квартиру в Тушино, я же был переведен в Сирию, в Дамаск. Богу угодно было сделать наше общение более духовным, насыщенным молитвами друг за друга, поэтому он развел нас на тысячи километров. Но каково же было наше общее удивление, когда мне в Сирии предложили вступить в жилищно-строительный кооператив в Москве рядом с домом Николая Евграфовича! Это событие было как бы ответом Господа на наше стремление друг ко другу, знаком, что Он нас слышит, а Промысл Его заключался в другом. Кончилась моя командировка в Дамаск, и меня перевели правящим архиереем в Уфу.

С Федей я виделся в эти годы время от времени, но это не оставило большого впечатления. Он учился, потом пошел в Армию и когда вернулся с военной службы, мы с ним какое-то время жили несколько дней в одной комнатке. Он спал на раскладушке, а мне было преимущество - я спал на диванчике. Очевидно, с этого времени можно исчислять период нашего более тесного знакомства. В то время он серьезно готовился к поступлению в семинарию и уже был иподиаконом у Патриарха.

Иподиаконствовали дети Соколовых давно, еще со времени, когда Святейший Пимен был митрополитом Крутицким и Коломенским и приезжал служить в Гребнево. Святейший очень любил и ценил эту семью и, естественно, после Армии пригласил Симу, Федю и Колю к себе служить.

Федя стал учиться в семинарии, а я в то время был в Уфе, изредка приезжал в Москву и останавливался у Николая Евграфовича. В редкие наши встречи он делился со мной своими планами, говорил, что хочет жениться, быть священником и даже просил у меня благословения на брак. Так началась у него своя жизнь.

В 1990 году он получил приход в Тушино, а меня с того же года отправили в Англию. И вот, приезжая в отпуск в Москву, я стал прихожанином храма Преображения Господня - храм-то находится рядом с моим домом. Отец Феодор всегда меня приглашал послужить, и я всегда, когда у меня была такая возможность, служил с ним вместе. Именно это наше совместное предстояние пред алтарем оставило у меня самые яркие воспоминания об отце Феодоре. Перед литургией я у него исповедовался, так что в этом смысле он был для меня и духовным отцом.

Я видел, как он во время всенощной стоит у жертвенника, читает синодик и вынимает частицы, частицы, частицы... За каждую душу, записанную в его синодике, молится. Утром после встречи он опять у жертвенника - вынимает частицы из просфор и молится. Так мне довелось наблюдать его главное качество - молитвенность. Теперь, оказавшись в селениях праведных, он продолжает молиться за нас, и мы, занесенные в его синодик, можем рассчитывать, что он, находясь пред Престолом Всевышнего, по-прежнему вынимает за нас частички.

О других его достоинствах, с необходимостью присущих пастырю стада Христова - заботе о приходе, о людях, его глубокое, искреннее чувство духовной ответственности и перед Богом, и перед своими духовными чадами свидетельствует ответная горячая, преданная любовь к нему паствы.

О пастырском его служении в тюрьмах мне известно немало. Во время моего служения в Уфе я также как и он посещал зоны строгого режима, бывал в камерах одиночного заключения и таким образом приобрел небольшой личный опыт общения с заключенными. Встречаясь с отцом Феодором в Москве, мы часто беседовали на "тюремные" темы, делились впечатлениями.

Тюрьма - особое место. Там нет места хитрости, двусмысленности в отношениях друг с другом. Личность каждого здесь представлена как на рентгене. Поэтому так важно священнику или архиерею, посещающему тюрьму, с самого начала взять верный тон.

Заключенные смотрят на тебя как на человека "с воли". Им все равно, в каком ты сане, гораздо важней, что ты можешь им дать, чем помочь. Нужно почувствовать, правильно воспринять психологию этих людей: "Зачем ты пришел ко мне в застенок - поучать? Я уже сам все знаю. Или ты мне сочувствуешь и готов понести часть моего бремени? Но я вижу тебя насквозь, и если твое желание искренне, то вот тебе мое сердце, а если нет - контакта не получится". В условиях заключения иногда не все можно сказать, но каждый понимает другого с полуслова. Отец Феодор понимал и отвечал без слов на вопросы, которые нельзя было задать вслух.

То, что я слышал, свидетельствует об искренней любви к нему оступившихся людей. А для пастыря нет большей награды кроме веры обращенного тобой ко Христу, веры, невозможной без любви.

Есть определенное сходство в отношениях с заключенными и военными. И те, и другие не свободны в смысле передвижения, ограничены в общении с родными и близкими. Но причины, вынудившие одних шагнуть за колючую проволоку, а других - в казармы, самые различные. Прежде всего, это устроение души. У одного есть чувство долга, и он осознает свою обязанность перед Родиной - быть защитником Отечества. Если это офицер, он отдает этому служению всю свою жизнь. Человек, преступивший закон, нарушил не только нормы общежития, за что и огражден от общества, но лишил себя внутренней ограды и открыл свою душу буйству греха.

Однако и те, и другие одинаково тянулись к отцу Феодору, и те, и другие ждали от него искренности, простоты и сердечности. Он умел разговаривать и с военными, учитывая специфику их служения. Представляю, насколько сложно общение с солдатами, с призывниками, оказавшимися в Армии, лишенной духовной основы. Отец Феодор мне рассказывал об этих трудностях, о том, как ему приходилось даже брать под свою защиту солдат, бежавших от дедовщины, заступаться за них, просить перевести в другую часть и т.д. Были случаи, когда он таких беглецов приводил к себе домой, кормил их и как-то устраивал их судьбу. Не знаю, как они находили отца Феодора, но слухами земля полнится, и о добром пастыре слава разносилась быстро.

Сердечное отношение к тем, кто попал в тяжелые условия - будь то тюрьма или казарма, естественно вызывает ответную любовь. Гораздо сложней расположить к себе души тех, кто по долгу службы поставлен властвовать над другими. Власть часто делает людей черствыми и неспособными к состраданию. И, тем не менее, отец Феодор мог растопить лед отчуждения командиров и воинских начальников высокого ранга.

Этому помогало простое общение, когда люди приходили в его дом и оказывались в обстановке семейных отношений отца Феодора. Они видели такое отношение детей к родителям, между членами семьи, которое вообще сейчас редко встречается в семьях. Больше разлад, эгоизм, стремление к разобщенности, недоверию, к самолюбию. А в семье отца Феодора они всегда видели взаимную, любовь. Это самая главная добродетель, которая объединяет людей.

Его дом был открыт для всех, и люди, приходя к нему, научались этой добродетели. Они видели пример построения малой церкви - семьи, и им хотелось следовать этому примеру.

Семья отца Феодора - это еще один его подвиг. Они с матушкой Галиной родили девять человек, среди которых нет ни одного эгоиста. Я часто бывал в его доме и могу это сказать с уверенностью. Большая семья - это большое благо. Жизнь показывает, что в таких семьях не бывает эгоистов. Один ребенок очень часто становится для родителей большим крестом и наказанием. А когда много детей, каждый думает о другом, и преимущество никому не дается - мать всех любит, и отец всех любит. Эта любовь ко всем, объединяющая семью, и есть малая Церковь.

Бывая в семье отца Феодора, я видел, как он учил своих детей молиться, помогать друг другу, заботиться друг о друге. Приходилось наблюдать также участие бабушки в воспитании внуков, что тоже редко в наше время. А бабушка, Наталья Николаевна, несла с собой тот особый "пестовский" дух, вскормивший самого отца Феодора. Поэтому я смотрю на его семью как на образцовую христианскую семью, с которой можно брать пример для доброго подражания.

К сожалению, время летит быстро. Пролетели эти десять лет, и отца Феодора не стало. Казалось, перед ним только открывался такой большой, ответственный и высокий путь служения Церкви, но Господь взял его из этой жизни, как созревший колос. Известно, что Господь забирает к себе человека только тогда, когда он готов перейти в тот мир, в самый удобный и полезный для его души момент. Вот, видимо, этот момент и был у отца Феодора самый лучшим для перехода его из этой жизни в будущую. Мне известно, что свою кончину он предчувствовал и о своем смертном часе он, конечно, думал.

Осмыслить этот факт по-человечески невозможно, здесь просто воля Божия и вразумление каждому из нас - как мы должны быть ответственны за свою человеческую жизнь и всегда быть готовыми предстать пред Богом, прежде всего тогда, когда об этом, может быть, и не думаем.

Свои воспоминания об отце Феодоре я хочу завершить словами Иисуса Христа: "Вы - свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного "(Мф. 5,14-16). Отец Феодор был поставлен светильником и светил всем. Он освещал всем путь к возможной встрече в Царствии Небесном, и свет этот остается вечной памятью о нем.

Содержание