Монахиня Елизавета

  Говорят, монашеское поприще начинается с борьбы с унынием. Но, как известно, посылая испытания, Господь подает и помощь. Вот и мне, чтобы я не унывала, в самом начале монашеского пути послал Он на встречу батюшку Федора.

...Родом я из Курской области; здесь же, в одном из монастырей епархии с 1995 года начался мой монашеский путь. При монастыре в одном из дальних сел епархии решено было создать скит, и меня послали туда. Большой каменный храм и дом священника в том селе были непригодны ни для службы, ни для жизни. Предстояло все начинать сначала. Сразу браться за разрушенное здание храма не было ни сил, ни средств. Выпросили мы в колхозе заброшенную кузницу, решили там сделать домовую церковь. Ходили по разным предприятиям, просили помочь, кто чем может. Народ отзывался - набрали стройматериалов, нашлись работники, а денег, чем с ними расплачиваться, нет. Дал мне тогда начальник скита коробочку и благословил ехать в Москву, собирать пожертвования ради Христа.

По природе я человек боязливый, не очень боевой, но за благословение поехала. В Москве остановилась у своей знакомой в Митино. Стояла с коробочкой у метро. Дело это для меня новое, непривычное, страшновато было. Часто приходилось выслушивать оскорбления, милиция подходила; насмотрелась я там и наслушалась разного.

Из Митино к ближайшей станции метро можно добраться только по Волоколамскому шоссе, мимо Преображенского храма. Я всегда молилась на него, когда ехала к месту своего послушания, а однажды решила постоять там. Представилась священнику (отец Федор был в отпуске, за него оставался отец Константин), и он разрешил мне стоять с коробочкой на территории храма.

Собирать здесь - это, конечно, не у метро стоять. Попав сюда, я с ужасом вспоминала начало своего послушания, и душа моя болела - ведь и там люди. Здесь меня не только никто не обижал, наоборот: столько тепла и внимания я еще нигде не встречала. Скоро познакомилась со многим прихожанами, с преображенцами, с некоторыми подружилась.

Вот только один, но характерный штрих. Однажды ветер был невыносимо сильный. Стою, выбегает из храма сотрудница и подает мне теплый платок: "Укутайтесь, это батюшка Федор подарил", он еще тогда жив был. Я потом часто думала о любви, которую встретила здесь, задавалась вопросом: почему так? Сборщиков много, а мне одной столько досталось?

...Подходили люди, расспрашивали, где именно и какой храм мы восстанавливаем. Я показывала фотографии разрушенной кузницы - будущую домовую церковь. И люди подавали, многие очень щедро. Иногда даже не только деньгами. Спрашивали: "Может, вам гвозди нужны?" Нам, конечно, все было нужно. Подарили преображенцы нашему скиту бензопилу, деревообрабатывающий станок, электродрель, "болгарку" (Ручная отрезная машина по металлу и камню.). Один молодой человек на личные средства укомплектовал нам всю мастерскую.

Вернулся батюшка Федор из отпуска, и даже не стал смотреть мои документы, спросил только: "Паспорт, письмо есть?" Говорю: "Да". "Ну, стойте". Так по его благословению в Москве открылся постоянный источник благодеяний для далекого, никому не известного скита.

Иногда стоишь - никого нет. Кто-нибудь рублик кинет, и стоишь с ним целый день. К вечеру подходит молодой человек и опускает 500 рублей. По тем временам деньги очень большие. Батюшка мой скитский благословил назад везти не деньги, а купить все необходимое для службы, для евхаристии. С первым же возвращением привезла я Минеи, Октоих, богослужебные указания, служебники, всю утварь. В Донском монастыре купила бумажный иконостас. Помню, расплатилась, денег больше не осталось. А в скиту строительство идет, батюшка ждет меня с деньгами на зарплату строителям. Пошла опять к храму. К вечеру одна семья подходит, подносит конвертик с очень большой суммой - ровно столько, сколько нужно на строителей. Я тогда вернулась в скит в доверху груженом микроавтобусе, да еще с деньгами.

Отслужили мы в скиту первую литургию, и можно было уже думать о бытовом устройстве. Моя келья была в подвале кузницы, там же была трапезная. Решили пристроечку сделать. Да еще одна нужда образовалась. Наше село в 18 километрах от райцентра, и приходилось часто туда ходить. Благословил батюшка меня опять ехать в Москву с коробочкой, и добавил:

- Если привезешь машину, будет хорошо.

Приехала. Как раз зима началась, холодно на улице стоять. Как-то идет батюшка Федор мимо и говорит мне строго:

- Ну-ка, быстро зайди в притвор, - с улицы переставил в теплый храм.

Завел в сторожку, поговорили. Расспросил, какие у меня нужды. Я ему:

- Батюшка, такая вот проблема. Нужна в скиту машина. Нам бы и "Ока" сгодилась. Была в таксопарке, там можно купить старую "Волгу", но совсем-то разбитую брать не хочется. Не подскажете, куда обратиться?

Он и говорит:

- К Матронушке езжай.

Это был наш первый подробный разговор. Тогда же батюшка причислил меня к Преображенской братии, благословил обедать со всеми в трапезной. Бывало, стою с ящиком, проходит он мимо, всегда по-доброму расположенный, остановится, спросит: "Поела?", похлопает рукой по ящику: "Ну, как, набирается?" Иногда я сама подходила к нему по разным духовным нуждам. Благословил меня бороться с унынием чтением Псалтири, святых отцов, когда рядом никого нет. Очень просто разрешались с ним практические вопросы. В 1997 году в августе началась паника с деньгами - все стали менять рубли на доллары, а я насобирала этих копеек и тоже поддалась смущению. Подхожу к нему:

- Батюшка, что мне делать? Говорят, доллар... А он так спокойно:

- Тебя настоятель за долларами посылал?

-Нет.

- Ну, и какие вопросы?

На следующей день после нашего разговора о машине поехала я в Покровский монастырь, изложила блаженной Матронушке свою просьбу и стала дальше нести свое послушание. Перед Рождеством решила я постоять в Митино у Рождественского храма. Пока настоятелем там был "Преображенский" отец Владимир Сычев, батюшка Федор в шутку называл храм "наше подворье". Батюшка Владимир поставил меня внутри, в теплом храме. Люди там хорошо подавали. Подошла женщина, спросила, откуда я и для чего собираю. Я сказала, что у меня всего одна нужда:

- Мне бы для скита - говорю, - машину подешевле где купить. Может, вы знаете?

Она отошла, потом через час снова подходит:

- Я вам куплю машину, только подержанную. Я обрадовалась, хотела ей своих денег добавить:

- Тут вот у меня есть..., я насобирала.

- Нет, - отвечает, - не нужно мне никаких денег. Вам они скорей пригодятся.

Вернулась я в скит с деньгами, а через месяц звонит эта женщина: "Приезжайте, забирайте машину" - купила нам подержанный "москвичек".

Про меня как-то сказали, будто я духовное чадо батюшки Федора. Строго говоря, я не была его чадом, и когда об этом услышала, так умилилась сердцем! Но вся жизнь моя в Москве действительно сосредоточилась вокруг Преображенского храма. Каждый приезд начинался с него, правда, в день, когда мы приехали за машиной, к батюшке Федору я попала только в 3 часа. Вышел он из кельи грустный-грустный, благословил и говорит: "Надо покушать". Я отказалась, а потом жалела, думала, что обидела его своим отказом.

На дареном "москвиче" поехали мы обратно. Было это 20 февраля, а 22-го пришла телеграмма, что батюшка погиб...

Я продолжала периодически ездить в Москву для сборов, конечно же, к Преображенскому храму, куда меня приписал батюшка, к его могилке. В один из приездов решила осмотреть восстановленную на Ордынке Марфо-Мариинскую обитель, созданную моей небесной покровительницей Елизаветой Феодоровной. Познакомилась с сестрами, с настоятельницей. Стала там останавливаться в свои приезды; все-таки неудобно и всем смутительно, когда монашествующие живут у мирских. Со временем стала меня матушка настоятельница звать к себе в обитель насовсем, но монах по своей воле никуда не должен переходить, и я боялась даже думать об этом. Всякий раз, как я туда попадала, она меня звала. Потом написала моему батюшке. Ему не хотелось меня отпускать, и отвечать он ей не стал.

Опять послал меня батюшка на сборы. Я, как обычно, остановилась в Марфо-Мариинской обители, и снова матушка стала меня звать, писать ему. Тут уж он засомневался - может, воля Божия? Когда я вернулась, стал спрашивать: "А самой-то тебе хочется?" Говорю: "Не знаю". Я по-прежнему боялась проявить свою волю и не хотела каких-либо перемен. Тогда я даже предположить не могла, что в новом повороте судьбы столь явным будет участие покойного батюшки Федора.

Накануне Преображения стояла я на сборах в Москве. Думала, здесь встречу престольный праздник, но батюшка мой скитский вызвал назад телеграммой - некому помогать на клиросе. Прошел праздник, и он вдруг говорит: "Знаешь, если ехать тебе в Москву совсем, то езжай завтра". Купили мне билет на поезд, и поехала я к месту нового послушания.

В Марфо-Мариинскую обитель я приехала в день канонизации Царственных мучеников. Приглашая к себе, матушка рассчитывала использовать меня на скиту, и тогда же переправила меня во Владычню. Здесь, в ссылке, провел последние годы и нашел упокоение преподобноисповедник схиархимандрит Сергий (отец Митрофан Сребрянский), духовник Великой княгини Елизаветы Феодоровны. За год до его успения здесь побывала мама отца Федора, Наталья Николаевна Соколова, тогда еще Пестова. Она приезжала к старцу Митрофану в поисках ответа на мучивший ее вопрос - искать монашества или выходить замуж. Старцу было тогда открыто, что в замужестве у Натальи Николаевны родятся дети, которые "нужны будут Богу". Об этом я потом прочитала в ее книге "Под кровом Всевышнего". Не знала я также, что в последний день Ангела батюшке Федору поднесли икону преподобноисповедника Сергия, и он сказал, что обязательно ее освятит во Владычне на могилке батюшки Сергия.

...Молитвами батюшки Сергия появился во Владычне скит Марфо-Мариинской обители (даже адрес юридический скит получил в день его канонизации). Храм Покрова Божией Матери в селе был взорван в 1934 году, и матушка Елисавета, начальница обители, благословила поначалу построить часовенку. Выкупила обитель здесь два дома - один для сестер, а второй для паломников. Так началась моя скитская жизнь под покровом преподобноисповедника Сергия и при молитвенном участии батюшки Федора.

Забота отца Федора проявилась очень скоро. Домик мой стоит на окраине села, в котором всего-то шесть дворов, и страшновато там одной, да еще без забора. Смотрю как-то однажды в окно, останавливается возле моего дома легковая машина, и выходит из нее наш Преображенский прихожанин! Узнал, что я перебралась во Владычню, приехал с ребятами. Расспрашивают, как я устроилась, в чем нуждаюсь. Что тут скажешь? Слава Тебе Господи! Спасибо вам, батюшка Сергий, батюшка Федор, что молитвами своими не оставляете меня одну, что так скоро помогаете...

Привезли они доски, поставили забор, помогли устроиться на зиму. Стала я тут потихоньку обживаться, узнала, что недалеко родничок есть, из которого брал воду еще сам батюшка Митрофан. Периодически я звонила в Москву матушке-начальнице, рассказывала, как идут дела, и благословилась ставить над родничком часовенку.

К тому времени у меня уже были помощники: сразу после моего приезда прилепились к скиту местные ребятишки. Еще летом начали мы с ними обустраивать источник. Там место болотистое, и когда чистили родничок, было очень много грязи. Деревенские стали меня ругать: "Что ты такую грязь развезла? Когда батюшка Митрофан здесь жил, у него вода по белым камушкам текла, а у тебя все грязь". "Ага, - думаю, - по камушкам..." И мы с ребятишками стали носить камешки, выложили ими весь ручеек. Потом приезжал священник из ближайшего к нам храма отец Николай, освящал источник, сруб.

С отцом Николаем познакомилась я буквально в первые дни своего приезда во Владычню. Мне он очень понравился, чем-то напоминал батюшку Федора, а когда попала к нему домой, удивлению моему и радости не было конца. Плохая я монахиня, так и пребываю в страстях, но ведь было чему радоваться!

Отец Николай и матушка Наталья очень тепло меня приняли, усадили за стол и, пока грелся самовар, дали посмотреть альбом с фотографиями. Листаю его, смотрю на новые лица, слушаю рассказ матушки, и вдруг вижу... фотографию отца Феодора с матушкой Галиной! "Ой, так это же батюшка Федор с матушкой!" "А вы откуда их знаете?!" - хором спросили хозяева. Тут я рассказала свою историю и услышала в ответ столько, что долго не могла придти в себя от нахлынувшего чувства близости Бога. Стало так радостно, что по милости Его встретила я в свое время отца Федора, что теперь, после своей кончины, он все так же рядом, даже ближе!

Храм, где служит отец Николай, находится в городке Лихославль, в 8 километрах от Владычни. Он, как и московский Преображенский, восстанавливался "с нуля", и помогал отцу Николаю батюшка Федор, присылал сюда материалы, утварь, иконы. Все это можно было бы объяснить ревностью отца Федора к памяти батюшки Сергия. Но что матушка Наталья оказалась из одного с Галиной белорусского села и дружит с ней с детства, это не укладывается в схему каких-нибудь совпадений! Ближайшая подруга матушки Галины, она держала над ней венец во время таинства венчания...

Нерасторжимая связь с Преображенским храмом, с батюшкой Федором проявлялась и в дальнейшем. Как-то, еще при жизни, благословил он иконы, что ему надарили, отдать в какой-нибудь бедный храм. Этим храмом оказался наш. Приехала я в Москву и, конечно, - на могилу к батюшке. Встретила там сотрудницу храма, а та мне говорит: "Иди, благословись у отца Василия (Протоиерей Василий Воронцов - настоятель храма Преображения Господня в Тушино после отца Феодора), попроси у него иконки, что отец Федор хотел отдать бедному, храму". Он благословил. Икон набралось - целый москвичевский багажник. Тогда же отец Василий дал мне лампадочки, фонарик, что висел на могиле у отца Федора. Протягивает еще черную иконную доску и говорит: "Возьми, может, кто тебе на ней образ напишет".

Вернулась я во Владычню, как сейчас помню, 12 февраля 2001 года. На следующий день стала с мальчишками своими искать рамочки для иконок. Разложила все, а доску эту поставила на кресло. Случайно бросила на нее взгляд, вижу, там как бы голова чья-то видна. Мы ее из целлофана скорей распутывать, а она у нас на глазах светлеть стала. Глаза появились, руки, хитончик, плат, бусинки на воротничке! Мальчишки как закричат: "Бусики, бусики!" Мы испугались, встали на колени, стали петь все богородичные тропари, акафист прочитали. Себе бы я ни за что не поверила, и на следующий день стала у мальчишек спрашивать: "Может, нам померещилось?" Они говорят: "Нет, мы сами видели". Быстро облетела новость всю округу, и уже на следующий день приходили к нам люди посмотреть на икону.

Люди у нас хорошие, но очень много некрещеных. И стали они проситься, чтобы их покрестили. А церкви-то нет, где крестить. Я поговорила с батюшкой Николаем и попросила его приехать. Написала объявление: "Кто хочет креститься - приходите тогда-то". Думаю, человек 15-20 придет (соседние села рядом - 1,5-2 километра) - хорошо. Было у меня всего 25 крестиков; ниточки на все привязала, и все у меня готово. В назначенное время вижу, идет ко мне невероятно сколько людей. Я думаю: "Крестные что ли еще идут?" Собираются они в зеленый домик - второе наше скитское здание, спрашиваю: "Кто креститься?" "Я, я, я!" - все. Побежала по деревне просить крестики; давали, кто 1, у кого 2 лишних было. С четок своих все крестики посрезала, и набралось 44 крестика. Как все точно получилось! Крестилось в тот день 43 человека.

Приехал батюшка и говорит мне: "Матушка, запомните этот день. Какое сегодня число? 10 января - день рождения батюшки Федора". В этот день воцерковилась вся округа: тут и взрослые крестились, и детки - много людей. Я их причащать потом возила. Наняла автобус в районе и отвезла в лихославский храм.

Как же весело мы Рождество справляли! Поставили елку, с детьми катали снежных баб, сходили на родничок, поставили у елки аналой с иконой и пели рождественские песнопения. Очень полюбили ребятишки "Слава в вышних Богу", "Святый Боже". Накупила я сыра, колбаски, попили чаю, потом взяли медные тазы и устроили праздничный перезвон.

Елочка наша простояла до лета. Потом на ее месте мы заложили храм. Сначала я мечтала только о часовенке, чтобы было хоть где Псалтирь почитать, люди зашли бы. Денег у обители не было, какой уж тут храм. А на Рождественской неделе поехала в Лихославль к отцу Николаю. По характеру он человек радостный, стал меня одаривать подарками, смотрит по сторонам, что бы еще подарить, и преподносит макет старинного русского храма. Ему детишки в воскресной школе из картона сделали.

После праздников еду в Москву, и так случилось, что мне пожертвовали большую сумму, опять-таки наши, преображенские. Еще осенью заезжал во Владычню иеромонах Афанасий. Служит он в одном из отдаленных храмов и рубит там маленькие часовни. Штук, наверное, 10 в Лихославском районе построил. Он мне тогда предлагал сруб: "Вы бы, - говорит, - сделали домовую церковь". Денег у меня не было, да и занять я не могла - отдавать нечем. А тут я к нему приезжаю с этим макетиком и говорю: "Батюшка Афанасий, вот мой проект, деньги есть. Нельзя ли заказать сруб?" Он говорит: "У меня есть готовый". Расплатилась, деньги у меня кончились, и не на что его вывезти. Ждать до весны опасно - дорогу развезет, и никакими силами его из леса не вытянешь. Что делать?

Опять поехала в Москву, пошла на могилку к батюшке Федору, поговорила с ним, испросила благословения, и тогда же человек один, Преображенский, дал мне недостающие 4 тысячи.

Заплатила я за доставку, жду. Долго что-то не везли, я уже и волноваться начала. А тут как-то утром стали мы с моими мальчишками петь обедницу, "Блаженны" поем. В это время звонок в дверь. Я еще про себя подумала: "Не дают спокойно помолиться". Соседский мальчишка кричит: "Храм везут! Храм везут!" Выглянули в окно - и правда.

Был он весь недошкуренный, похожий на только что вылупившегося птенца. Наши мальчишки его очистили, сделали беленьким. Матушка начальница испросила благословения владыки усмотреть место для его постройки. Владыка благословил самим определиться, и мы решили ставить его на месте нашей рождественской елочки, там была наша первая служба. Деревенские мне помогали, не только ребятишки, но и взрослые, правда, не очень долго.

Встала моя стройка, и поехала я в Лихославль к батюшке Николаю. "Все, - говорю ему, - не в силах дальше тянуть. Немощный я человек". Он мне тогда ответил: "Потерпите. Как только архиерей освятит место, у вас все пойдет по-иному".

28 мая во Владычню прибыл архиепископ Тверской и Кашинский Виктор для освящения места и закладки первого камня храма. В основание заложили мощи священномученика Фаддея, и начались работы. Привезли песок, щебень, стали делать фундамент; подключались люди, даже московские, Преображенские. Стали приезжать на источник, помогать кто бревном, кто рубероидом, кто цементом, кто деньгами. Достроила до последнего венца, а дальше - никак. Обидно до слез. Стропила стоят, а крыши нет.

Приехала к батюшке Федору на могилку, даже всплакнула: "Не могу храм достроить". Постояла, поплакала, поехала назад. На следующую ночь снится мне сон, будто подает мне отец Феодор три самородка золотых и говорит: "На, возьми. Купол позолотишь". Я проснулась, постаралась поскорей сон забыть и занялась своими делами. Храм стоит недостроенный, скоро осень, надо бы хоть крышу закрыть от дождей. Надо бы, да нечем.

Вскоре опять понадобилось мне в Москву. В то время я как-то выпустила из внимания, что приехала я тогда на летнего Феодора Стратилата. С вокзала - прямо в Тушинский храм, встретила здесь давнюю знакомую. Разговорилась, рассказала ей о своих бедах, и та меня познакомила со своим братом. Объяснила ему, что не могу сделать ни кровлю, ни купол. Просила его куполок мне металлический сделать, я бы его краской специальной покрыла. "Мы вам все сделаем", - пообещал он мне.

Приезжаю к нему 14 августа: "Купол ваш и крест, - говорит, - готовы. Пойдемте, посмотрим". Иду смотреть и вижу - купол и крест из настоящей позолоты! Сразу вспомнила свой сон.

На освящение храма очень много было народу: из окрестных сел, из Лихославля, из Москвы приехали преображенцы. Потом на трапезе я смотрела на них, и мне казалось, что они чувствуют то же самое, что и я, будто с нами батюшка Федор. Конечно, мы вспоминали его, жизнь на приходе, и у меня в сознании вдруг ясно прозвучал ответ на давний вопрос, почему мне столько любви досталось от батюшки Федора, от преображенцев: все, что я получила там - не мое, и дано мне для того, чтобы нести это дальше.

Содержание