В 1986 году мы купили дом в трех километрах от Борисоглебска в деревеньке Старово-Смолино на Ярославщине и зажили так счастливо, так чудесно, что даже обидеться ни на кого не могли. Спрашивает, например, жена Марина соседку, мол, тетя Лида, в автолавку валенки привезли, покупать ли их? А та отвечает: не знаю, Марина, тебе жить. Так потом у нас и вошло в обычай прекращать любую ссору именно этой фразой: не знаю, Марина, тебе жить. Сразу на душе становится весело, и мы понимаем, что, как говорится, дурью мучаемся. В общем, всё было нам в радость. Луга в Старово сразу за калиткой двора, ну а уж про нашу реку Устье говорить и слов не хватит. Извивается она среди сосновых боров, среди дубрав, есть даже чудный остров с березовой рощей. Идешь по ее берегу, глядишь на распахнутые русские горизонты, на плывущие полки величавых облаков и в голове начинают медленно-сладко плыть величавые прекрасные мысли. Только белоснежные чайки всегда беспокоятся, летают в небе с тревожным криком: киу-киу-киу, словно они море потеряли и хотят здесь обрести его. Невольно душа тревожно вздрогнет, и тоже начинаешь озираться вокруг, словно что-то очень важное и дорогое потерял. Идешь, блуждаешь глазами по краям земли, словно хочешь заглянуть за них, и вдруг видишь на горизонте за селом Сабурово серебряные купола храма (как потом оказалось, это купола надвратного храма Борисоглебского монастыря в честь моего святого преподобного Сергия Радонежского). Проходишь метров двадцать, и они исчезают, словно сказочный мираж. И уже забудешь почти о них, бредёшь бесцельно, и вдруг купола снова встают за домами, деревьями... Теперь-то я уже знаю, с каких мест их бывает видно.., увидав, счастливо крещусь и прошу: "Моли Бога о мне, святый угодниче Божий Сергие, яко аз усердно к тебе прибегаю, скорому помощнику и молитвеннику о душе моей..."
   И вот семь лет назад, в день празднования иконе Казанской Божией Матери и в день памяти преподобных Феодора и Павла, основателей Борисоглебского монастыря, в монастырь наконец-то пришли настоящие хозяева - монахи. Мы стали с женой ходить на величаво-пламенные монастырские службы, да и послушать негромкие, но мудрые слова наместника монастыря. И, наконец-то, душа перестала тревожиться и искать чего-то за горизонтом, она успокоилась, как чайка, нашедшая море. После долгой студёной зимы в Борисоглебском монастыре началось Лето Господне. В самые сжатые сроки игумен Иоанн наладил ежедневное богослужение и сам явился таким молитвенником, что его духовник владыка Евстафий (епископ Читинский и Забайкальский), когда кто-нибудь просит его молитв, с доброй улыбкой отвечает: "Я могу и забыть, вы лучше отца Иоанна попросите, он за всех молится".
   С первых же дней игумен Иоанн начал энергично искать, собирать, восстанавливать забытые, утраченные святыни монастырские и в свободное от богослужений время объездил для этого наш район, многие места губернии, и в Москву частенько наведывался. Подключил к работе в архивах, в музеях ученых, учителей и даже местных школьников. Благодаря этому потом издали пять книжечек по истории Борисоглебского монастыря, из которых не только борисоглебцы с ярославцами, но и многие люди в стране узнали, каким великим святым был преподобный Иринарх, затворник Борисоглебский, что именно его благословение придало решимости князю Пожарскому идти на Москву и победить поляков, что он вместе с родным монастырем сыграл огромную роль в судьбе Русской земли в смутное время; сам страшный военачальник польский Сапега преклонил перед ним колена...
   Отец Иоанн с братией восстановили возле храма Бориса и Глеба могилу архиепископа ростовского Тихона, совместно со святым Иосифом Волоцким, отменным воином Христовым, разгромившим ересь жидовствующих, охватившую уже было Русь своим злосмрадием. Теперь на службах непременно поминаются имена борисоглебских святых: преподобного Иринарха (каждый день обители начинается и заканчивается молитвами у раки преподобного Иринарха), архиепископа Тихона, блаженного Алексия, Христа ради юродивого Борисоглебского, преподобных Феодора и Павла... Побывав на родине преподобного Иринарха в селе Кондаково, наместник решил на святом источнике, ископанном самим преподобным, водрузить крест, поставить новый сруб на колоднике, построить купальню. Когда отслужили возле креста первый молебен, то вдруг Господь вразумил: надо возобновить ежегодный крестный ход из Борисоглебского монастыря к святому источнику, что проходил как раз перед Ильиным днем (до пострига преподобного звали Ильей). И как всегда у отца Иоанна: сказано - сделано. Уже через неделю, в последний четверг перед Ильиным днем состоялся впервые за последние восемьдесят лет крестный ход, в котором участвовало около ста человек. Большую часть пути проехали на автобусе и машинах, но следующий крестный ход уже было решено пройти непременно пешими. Жители сел и деревень встречали и провожали со слезами, а мы тоже все плакали, видя березовые рощи, выросшие на крышах забытых храмов, и отчетливо понимая, что многие люди впервые в жизни соборно молились Богу... В своем слове отец Иоанн неустанно повторял, что крестным ходом мы не только освящаем землю, по которой идем, но и сами освящаемся и восстанавливаем забытые алтари...
   Именно после этого крестного хода мы с женой наконец-то по-настоящему поняли, что благодаря преподобному Сергию Радонежскому, основавшему по лицу Русской земли семьдесят монастырей, русские люди наконец распрямились от татарского ига (в летописях сохранились рассказы о том, что русские до того были запуганы татарами, что один татарин мог приехать в большое село и что угодно творить со всеми мужиками и бабами и никто не смел даже слова против сказать, не то что руку на него поднять) и обрели наконец тот легендарный непобедимый русский дух, сохранившийся даже до нынешней войны с немцами, а тогда пошли на Поле Куликово и разгромили татар... Остальное уже было делом времени. И нам с женой после открытия монастыря стало так спокойно жить на свете, что никакие трудности нас уже не пугают, а после первого крестного хода такой был великий праздник на душе, какого еще не было в жизни.
   Но до второго, пешего, крестного хода оставался еще год, и неутомимый Божий труженик игумен Иоанн решил непременно найти железные вериги преподобного Иринарха, в которых тот более тридцати лет пребывал в затворе в келье в монастырской стене. Смиряя свою плоть, носил на себе несколько десятков килограммов железа. Было известно, что вериги хранились в церкви села Кондаково, и из рассказов старожилов села отец Иоанн узнал, что после закрытия церкви вериги увезли в Троицкий храм села Губычево. В Губычево ему поведали, что после закрытия храма в 60-х годах вериги увезли в музей города Углича. Он поехал в Углич с дочерью старосты Троицкого храма, видевшей вериги сотни раз. В музее, среди не выставленных экспонатов, она их сразу узнала, но под ними было написано, что они взяты из церкви села Нефедово. Директор музея на просьбу игумена Иоанна отдать вериги преподобного Иринарха ответил, что слова человека не являются доказательством того, что это именно вериги преподобного Иринарха, вот если бы наместник представил фотографию вериг, тогда он отдал бы их без разговоров. Конечно, любому человеку после таких слов было ясно, что о веригах можно забыть, ведь едва ли их кто фотографировал, - это не икона, не храм... Но теперь можно с уверенностью сказать, что сам Господь помог игумену Иоанну обрести вериги чудесным образом. Недели через две после разговора с директором Угличского музея вездесущий отец Иоанн по своим обширным делам оказался в городе Туле в классической православной гимназии, ректором которой является протоиерей Лев Махно, почетный гражданин города Тулы, академик Академии искусств. Во время встречи с преподавателями гимназии отец Иоанн, как всегда, рассказал о родном Борисоглебском монастыре и поделился своей печалью о веригах. Когда он закончил словами, что, мол, едва ли она у кого есть, эта фотография вериг, то отец Лев неторопливо и спокойно сказал: "Отец Иоанн, у меня есть эта фотография". Не веря своим ушам, отец Иоанн промолвил: "Вы шутите, отец Лев?" Тот возразил: "Разве я похож на человека, который шутит?" Он принес две фотографии, как будто специально снятые для показа дирекции Угличского музея. На одной он стоит в веригах преподобного Иринарха лицом к нам, а на другой - спиной. Изображение четкое, крупное. О таких фотографиях даже и мечтать было невозможно. Оказывается, в 60-х годах отец Лев, тогда еще семинарист Троице-Сергиевой Лавры, часто ездил в Углич к родным и однажды, узнав, что в Губычеве в храме есть вериги преподобного Иринарха, специально заехал туда со своим другом (позднее ставшим известным ученым, монахом Марком (Лозинским), сделавшим всенародным достоянием многие труды святого Игнатия Брянчанинова), и не только они надели на себя святыню, но и оба сфотографировались с ней.
   Взяв бесценные фотографии, отец Иоанн поспешил с ними в Углич. Конечно, директор был поражен и, после обязательных формальностей, отдал вериги Борисоглебскому монастырю, но игумен Иоанн привык все доводить до конца: он узнал, что церковная утварь из церкви села Губычево и из церкви села Нефедово вывозилась в один день и на одной машине. Потом это свалилось в одну кучу с чугунами и ухватами и пролежало так около десяти лет, и при разборе сотрудники музея, уже, конечно, позабыв, откуда что привезли, да и не считая это важным, сделали надпись, что вериги из храма села Нефедово. Но игумен Иоанн и на этом не остановился, пока точно не узнал, что в храме села Нефедово не было никаких вериг... В следующем пешем крестном ходе игумен Иоанн опять шел впереди - уже в веригах преподобного Иринарха. Когда после его спросили, не было ли ему тяжело идти в таких железах, он даже удивился: "Это теперь тяжело, а в веригах было легко - сами вериги меня несли..."
   На другой год в веригах преподобного шли по очереди все участники крестного хода. С каждым годом народу всё прибывало, и этим летом в крестном ходе шло уже больше тысячи человек. А уж сколько людей по нашим следам побывали на святом колодчике преподобного Иринарха - это один Господь ведает. Правда, мы знаем, что после купания в купальне и питья воды из святого колодчика немало людей исцелилось от многих болезней телесных. Есть даже излечившиеся от рака. Я сам несколько раз лечил на колодчике заболевшие зубы, бронхит. Ну а исцелённым здесь душевно несть числа!.. И когда однажды я попечалился, мол, люди не искупались и слишком быстро ушли, зря приходили, то мой товарищ, вечный монастырский трудник, возразил: "Нет, не зря. Господь знает, как направить идущих к нему..." Да, со всех концов России идут теперь паломники к святому колодчику преподобного Иринарха, что бьёт в лесной лощине за селом Кондаково в двух шагах от старого Угличского тракта в одном дне хорошей ходьбы от древнего Борисоглебского монастыря. Эта лощина с колодником, с купальней-часовенкой, с деревянным настилом из двух широких досок на тропинке стала для многих-многих православных самым любимым, самым желанным местом на земле. Сюда уже шесть раз приходили мы крестным ходом из Борисоглебска. Со столькими хорошими людьми приезжали, чтобы обрести духовное и телесное здоровье. И обретали. Живёшь теперь в Москве ли, в Старово ли - всегда помнишь: есть на земле место, где всегда день дышит прохладой, где текут из-под земли чудодейственные воды, дающие силу жизни... Где, трижды окунувшись в студёную воду в купальне, становишься будто ангелом бестелесным. Сидишь на лавочке подле колодца, слушаешь ласковое пение воды, падающей из желоба, глядишь на букет скромных синих васильков, положенный чьей-то любящей рукой на крышку колодца и вдруг явственно понимаешь, что это ведь и в самом деле чудо из чудес, что ты попал сюда и уже был множество раз. С любовью вспоминаешь отца Иоанна, близких, с которыми был здесь, и печалишься о тех, с которыми не был. Не хочется уходить из этой райской кущи, но вот уже и тени скрылись на ночлег под корни дерев... Медленно поднимаясь вверх по крутому склону, просишь только об одном: "Господи, дай еще побывать здесь!"
   Сергей Антонович ЩЕРБАКОВ, Москва - Старово-Смолино.