Андрей Воронцов - И ропщет мыслящий тростник

Архив: 

 

27 июля 1873 года,  135 лет назад скончался великий русский поэт, дипломат, мыслитель Фёдор Иванович Тютчев.

 

 
  Николай Степанович Гумилёв как-то заметил: «У человека есть свойство всё приводить к единству; по большей части он приходит этим путём к Богу».

Слова Гумилёва вполне могли бы стать эпиграфом к творчеству великого русского поэта Фёдора Ивановича Тютчева, который, в свою очередь, написал:

Когда пробьёт последний час природы,
Состав частей разрушится земных:
Всё зримое опять покроют воды,
И Божий лик изобразится в них!

Отмечу, что автору этого бессмертного стихотворения, опубликованного в альманахе «Денница» на 1831 год, было всего 28 лет. А первый большой цикл тютчевских стихов вышел под инициалами «Ф. Т.» в третьем номере пушкинского «Современника» за 1836 год. По свидетельству соиздателя «Современника» П.А. Плетнёва, Пушкин говорил о стихах Тютчева с «изумлением и восторгом». Не удивительно поэтому, что в следующей, четвёртой книжке журнала за 1836 год появилось ещё 8 стихотворений за подписью «Ф. Т.». Такое ощущение, что Пушкин, словно предчувствуя близкую смерть, стремился как можно быстрее ввести Тютчева в поэтический ареопаг России.

Удивительно другое: ни этих стихов, ни тех, что продолжали печататься в «Современнике» и после смерти Пушкина, тогдашняя критика не заметила. Думаю, она была просто не готова к восприятию стихов Тютчева. Пушкин был готов, а вот, скажем, Белинский – нет. Уже тогда существовало убеждение, что прогрессивные взгляды и талант – понятия неразделимые, а Тютчев со своими стихами не помещался в это «правило». Вот как, например, размышлял он о человеческой мысли в стихотворении «Фонтан», напечатанном в пушкинском «Современнике»:

О смертной мысли водомёт,
О водомёт неистощимый!
Какой закон непостижимый
Тебя стремит, тебя метёт?
Как жадно к небу рвешься ты!..
Но длань незримо-роковая,
Твой луч упорный преломляя,
Свергает в брызгах с высоты.

Какова же причина этого неразрешимого противоречия – между рвущейся к небу «смертной мыслью» человека и «преломляющей» её «незримо-роковой» дланью Бога? Поэт назвал в знаменитом стихотворении «Наш век» (1851):

Не плоть, а дух растлился в наши дни,
И человек отчаянно тоскует…
Он к свету рвётся из ночной тени
И, свет обретши, ропщет и бунтует.
Безверием палим и иссушён,
Невыносимое он днесь выносит…
И сознаёт свою погибель он,
И жаждет веры – но о ней не просит…

Итак, человеческая мысль рвётся к свету, но, «свет обретши, ропщет и бунтует». Таково свойство растленного духа. Никакой свет, даже небесный, не в состоянии утолить жажду того, кто «палим и иссушён» безверием. Стало быть, стремиться ввысь можно лишь с Верой, а из «ночной тени» безверия выходит лишь смятение человеческого духа, описанное Тютчевым:

Из края в край, из града в град
Судьба, как вихрь, людей метёт,
И рад ли ты, или не рад,
Что нужды ей?.. Вперёд, вперёд!

Природа Вселенной, от малого до великого, основана Создателем на принципах гармонии, и только человек, венец Творения, вносит в мир хаос и дисгармонию. Это ощущение Тютчев замечательно передал в знаменитом стихотворении 1865 года:

Певучесть есть в морских волнах,
Гармония в стихийных спорах,
И стройный мусикийский шорох
Струится в зыбких камышах.
Невозмутимый строй во всём,
Созвучье полное в природе, –
Лишь в нашей призрачной свободе
Разлад мы с нею сознаём.
Откуда, как разлад возник?
И отчего же в общем хоре
Душа не то поёт, что море,
И ропщет мыслящий тростник?

Многие люди удивляются: как мог Тютчев, наряду с такими стихами, писать ещё и политическую, злободневную поэзию? Раздваивался, что ли? Нет, не раздваивался – это свойство безверия. Как профессиональный дипломат, проведший более 20 лет за границей, Тютчев отлично видел, что отрицательные энергии, приведённые в действие ропщущим «мыслящим тростником», неминуемо будут направлены против последнего оплота духовной гармонии в мире – православной России.

Все богохульные умы,
Все богомерзкие народы
Со дна воздвиглись царства тьмы
Во имя света и свободы!
Тебе они готовят плен,
Тебе пророчат посрамленье, –
Ты – лучших, будущих времён
Глагол, и жизнь, и просвещенье!
О, в этом испытанье строгом,
В последней, в роковой борьбе,
Не измени же ты себе
И оправдайся перед Богом…

Но противостоять натиску Запада, считал Тютчев, сможет только сильная Российская империя, имеющая мощную, современную армию. Фёдор Иванович не относился к тем славянофилам, идеалом для которых была исключительно патриархальная Россия, «не испорченная» техническим прогрессом. Враги же не станут нам делать скидку на «патриархальность»! Многие до сих пор путают эти вещи – технический прогресс и теорию социально-экономического прогресса. Без технического прогресса человечество существовать не может, ибо Господь заповедовал нам добывать хлеб в поте лица своего, а делать это с каждым веком всё труднее из-за истощения земли и прироста населения. Другое дело – теория социально-экономического прогресса, переносящая законы технического прогресса (то есть законы развивающихся механизмов) на живое человеческое общество. Именно о приверженцах этой теории писал Тютчев: «Не плоть, а дух растлился в наши дни…» Однако он же писал в 1847 году: «Ах, не надо поносить железных дорог!». Тютчев их любил, как и вообще всё лучшее, что появлялось на Западе.

Но вот что любопытно в отношении Тютчева к западному порядку и комфорту. Признавая безусловным благом достижения технического прогресса на Западе и поругивая наше отставание в этой области, Тютчев, в отличие от раболепствующих перед Западом современных российских интеллигентов-либералов, и не думал никогда переводить свои критические взгляды в идейную и историческую плоскость. Грязь и беспорядок, увиденные им по нашу сторону границы, не являлись для него поводом, чтобы порицать свою Родину в целом. Патриотизм для поэта был той областью ощущений, куда не проникала житейская злоба дня. Плохие дороги – это проблема министерства путей сообщения, а плохие дворники – проблема градоначальника. И в самом деле: разве может мировоззрение мыслящего человека меняться от каких-нибудь бытовых неудобств? Что же нам, уподобляться из-за этого есенинскому Чекистову: «Я ругаюсь и буду упорно / Проклинать вас хоть тысячи лет, / Потому что… / Потому что хочу в уборную, / А уборных в России нет»?

Точно так же, как и мы, грешные, Тютчев, путешествуя, постоянно противопоставлял российскому беспорядку и неуюту западный комфорт и порядок. Но как меняется его отношение к Западу, стоит только какому-нибудь тамошнему государственному деятелю или дипломату задеть честь России! Какое национальное достоинство сразу просыпается в нем! И это вовсе не пресловутый «слепой патриотизм», который, по мнению одного покойного «шестидесятника», есть даже у кошки. Уникальность Тютчева-мыслителя в том, что в нем с ранних лет с ранних лет было заложено глубокое историческое понимание России и её роли в мире.

Личная жизнь Федора Ивановича Тютчева сложилась весьма драматически, но как мыслитель и государственный деятель он был счастливым человеком. Многие его надежды сбылись при жизни. После унизительной для России эпохи господства в нашей дипломатии двуличного Нессельроде (избегавшего упоминания в официальных документах самого слова «Россия»), министерство иностранных дел возглавил патриот, друг Тютчева князь А.М. Горчаков. Умело используя франко-прусскую войну 1870-1871 гг., Горчаков добился отмены дискриминационных статей Парижского мирного договора 1856 года, которые были всегда незаживающей раной для Тютчева-дипломата (они запрещали, в частности, России иметь на Чёрном море военный флот и крепости на побережье). Россия стала снова равноправным участником «концерта мировых держав». Известно, что негласным советником Горчакова был Тютчев.

Но, конечно, главная заслуга Фёдора Ивановича Тютчева перед Россией – это всего лишь один том замечательных стихов, но именно о нём сказано – «премногих томов тяжелей»…

Андрей Венедиктович ВОРОНЦОВ