Рисовать… Для этого нужны краски. Яркие. А здесь мне их недостаёт. Мало видов и сюжетов, которые бы вдохновляли. Я — начинающий художник-маринист. А где здесь взять море? Грезить парусами над Амурским заливом у тусклого пейзажа за московским окном — не мужское это дело. Алые грёзы и синие слёзы — привычное занятие для вечно юной Ассоль. А мне завтра на работу.
Миллионы людей ловят эту мысль поздним вечером, да и не обязательно вечером. И это — прекрасная мысль. Были времена, когда о такой мысли лишь мечтал, и трудовая книжка лежала в тумбочке. Хотя какое значение имеет эта «трудовая» сейчас? Глупо думать о пенсии. Дожить ещё надо. А может, и не надо — как Бог даст.
Узбеки или неузбеки живут в моём подъезде. Без всяких трудовых книжек. Целой семьёй живут в служебке. Куча маленьких немытых ребятишек, их полноватая мама с красивыми и открытыми глазами, папа-узбек — высокий, жилистый и всегда грустный. Я бы пустил их в свою квартиру — лишь бы не грустили. Да разве им хорошо от этого будет? Вот жили у себя — тепло, яблоки спелые благоухающие, дом и радость семейного счастья. Здесь не так. Полноватая узбекская красавица, незнающая куда себя деть, очень уж пристально заглядывается на мужчин, проходящих за окошком её каморки под лестницей. Каждодневная теснота и грязь. Ожидание мизерной зарплаты. Может и заработают эти простые нерусские люди денег в холодной Москве. Только простого семейного счастья уже нет. Ребятишки, с утра до вечера смотрящие в упор телевизор под лестницей. Жена, поглядывающая на проходящих. И грустный муж-узбек. Не важно, останутся они здесь или уедут на свою тёплую родину. Но они уже отравлены, уже получили дозу лестничной жизни ради условных материальных благ…
И таких семей — и в Москве, и во Владивостоке — море. Грустная маринистика. Погибает простая работящая узбекская семья… Погибает простой российский Узбекистан…
Не хочется мне здесь рисовать. Не те краски, не та натура. Такую жизнь, пожалуй, стоит чертить углём на заборе.
Игорь Анатольевич РОМАНОВ