Жизнеописание Алексея Михайловича Ридигера – Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II (Продолжение)
Восемнадцать лет правления Брежнева — относительно спокойный период в истории России ХХ века. Власть больше не рыскала по всем уголкам страны в поисках врагов народа, не вытягивала последние жилы из крестьянства, не кидалась в немыслимые и нелепые проекты, разве что чуть было не перебросила сибирские реки в Среднюю Азию.
И власть перестала с таким сатанинским остервенением сражаться с Богом и Его земным посольством — Церковью. В сталинские времена ежегодно сотни верных заповедям Спасителя пополняли сонм христианских мучеников. В хрущёвскую безбожную десятилетку правители не расстреливали людей за веру, не истязали, не втаптывали в землю, но издевались, закрывали храмы, объявляли верующих людьми низшего сорта, которые вскоре вообще должны исчезнуть из нашей жизни. В брежневские времена христиан не прославляли, как космонавтов, передовиков производства, хоккеистов и фигуристов, деятелей культуры, но уже и то хорошо, что не трогали, не выставляли на посмешище, а изредка даже упоминали православных архиереев в газетах как участников развернувшейся борьбы за мир во всём мире.
23 февраля 1968 года Алексею Михайловичу Ридигеру исполнилось тридцать девять лет, и через два дня он стал митрополитом Таллинским и Эстонским. В 1943 году, когда восстанавливалось Патриаршество, митрополитов было всего четверо — Московский и Коломенский Сергий (Страгородский), Ленинградский и Новгородский Алексий (Симанский), Киевский и Галицкий Николай (Ярушевич) и Виленский и Литовский Сергий (Воскресенский). Спустя четверть века число их достигло двенадцати — Ленинградский и Новгородский Никодим (Ротов), Киевский и Галицкий Иоанн (Соколов), Орловский и Брянский Палладий (Шерстенников), Тамбовский и Мичуринский Антоний (Кротевич), Херсонский и Одесский Борис (Вик), Краснодарский и Кубанский Виктор (Святин), Симферопольский и Крымский Гурий (Егоров), Ярославский и Ростовский Иоанн (Вендланд), Алма-Атинский и Казахстанский Иосиф (Чернов), Кишинёвский и Молдавский Нектарий (Григорьев), Корсунский Николай (Ерёмин), Таллинский и Эстонский Алексий (Ридигер). Для сравнения: сейчас Епископат Московской Патриархии насчитывает уже более сорока митрополитов.
Владыка Алексий стал одним из самых молодых архиереев, возведённых в этот сан. Даже святитель Филарет, всегда остававшийся для него человеком, с жизнью которого он соизмерял свою жизнь, сделался митрополитом в сорок три. Это было заслуженное воздаяние Алексию за то, что ему удалось сохранить епархию в тяжёлое время и в Эстонии, где Православие существует рядом с лютеранством. 27 мая новоявленный митрополит был к тому же награждён орденом Святого равноапостольного князя Владимира, на сей раз уже первой степени.
Особая гордость — Пюхтицы, которые не только не были разорены, но и стали процветающим монастырём, одним из лучших во всей стране. 19 января 1968 года архиепископ Алексий по благословению Патриарха Московского и всея Руси Алексия I назначил монахиню Варвару (Трофимову) на пост настоятельницы Пюхтицкого монастыря, возведя в игуменский сан с вручением настоятельского жезла, и та сразу взялась за дело, развернув в монастыре обширное строительство. Она приучала самих монахинь как можно больше заниматься трудом, уметь обращаться со всевозможными строительными инструментами, работать в саду, в огороде, на кухне, полностью обихаживать монастырь своими силами.
Владыка постоянно наведывался в Пюхтицы, совершал богослужения, приглашал русское и эстонское духовенство, и все видели в нём надёжную опору, ведь теперь там, в Москве, он был правой рукой самого Патриарха.
Год, в котором он сделался митрополитом, оказался не самым лучшим для нашей страны — весной грянуло тяжкое горе: погиб Гагарин. В мире перестала светиться его несравненная улыбка…
А в конце лета произошли чехословацкие события. На территорию ЧССР вступили войска Советского Союза, Венгрии, Болгарии, Польши и ГДР. Но весь мир мгновенно ополчился именно против нас. И сразу были забыты зверства американцев во Вьетнаме. «Русский медведь», почти избежавший кровопролитий в Праге, оказался для мира страшней американского монстра, который в то же время заваливал трупами деревеньку Сонгми и другие вьетнамские мирные поселения. Всемирный Совет Церквей поспешил выступить с заявлением, в котором говорилось об интервенции и вмешательстве во внутренние дела Чехословакии. 14 сентября Патриарх отправил председателю ВСЦ М.М.Томасу письмо, составленное управляющим делами митрополитом Алексием. В нём оспаривалось утверждение об интервенции, а ввод войск рассматривался как «необходимость защиты социалистического строя в Чехословакии, которому народ этой страны предан и само существование которого оказалось перед угрозой со стороны разрушающей деятельности антисоциалистических сил». Заканчивалось послание следующим образом:
«Исходя из этого, мы убеждены, что совершившееся 21 августа с.г. предотвратило серьёзное кровопролитие и, возможно, международный вооружённый конфликт. Остаётся сожалеть, что, как бы лично ни относились Вы и Ваши коллеги к происходящему, призывы, заключённые в Вашем Заявлении (пп. 4 и 5), фактически направлены на усиление имеющей ныне место кампании нагнетания напряжённости в международных отношениях. Эти призывы находятся в противоречии с содержанием и советско-чехословацких соглашений. Мы сожалеем, что Вы, господин Председатель, и Ваши коллеги обнародовали этот документ. Мы возносим усердные молитвы за народ Чехословакии, чтобы Вседержитель Господь благословил его мирный труд и всесторонний прогресс.
С любовью во Христе.
Алексий, Патриарх Московский и всея Руси.
Успенский монастырь, г. Одесса, 14 сентября 1968 года».
Так во взаимоотношениях между Русской Православной Церковью и Всемирным Советом Церквей впервые пролегла трещина. До этого уже возникали некоторые трения, когда от наших архиереев пытались добиться признаний, что Церковь в СССР по-прежнему испытывает гонения, но президент ВСЦ Юджин Блейк посетил нашу страну и снял все вопросы, а IV ассамблея организации прошла в шведском городе Упсала вполне благополучно, даже КГБ дал ей положительную оценку. Занявший ненадолго «просоветские» позиции ВСЦ вскоре перестал финансироваться антисоветскими кругами Запада и вынужден был снова нахмуриться в сторону Страны Советов. Оттого-то и пролегла эта трещина, вызванная чехословацкими потрясениями.
Мир, как во время Карибского кризиса, вновь оказался на пороге третьей мировой войны. Советские люди жили в тревожном ожидании — на востоке шла грызня с китайцами из-за клочка земли под названием остров Даманский, на западе НАТО грозило наказать нас за придушенную «Пражскую весну». И те, и другие страшили — китайцы со своим многомиллионным населением и европейцы да американцы со своей военной мощью. Лишь к концу 1969 года и там, и там всё более-менее стало затихать. Всё-таки ни Запад, ни полубезумные маоисты не решились воевать с ядерной советской державой.
В начале 1970 года управляющий делами Московской Патриархии митрополит Алексий (Ридигер) полностью поглощён подготовкой двадцатипятилетнего юбилея первосвятительского служения Патриарха Алексия. Четверть века — столько ни один русский Патриарх не был главой Церкви. 2 февраля в Московской духовной академии состоялись особые церковно-общественные торжества, затем — юбилейные богослужения в Богоявленском Елоховском соборе. Застолье проходило в Чистом переулке, в Патриаршей резиденции. Поздравительную телеграмму от Косыгина зачитал председатель Совета по делам религий при Совете Министров СССР Куроедов. Через две недели едва живой юбиляр совершил в Елоховском всенощное бдение под праздник Сретения Господня, и сразу после этого с ним случился инфаркт. Из больницы его перевезли в подмосковное Лукино, переименованное большевиками в Переделкино, где он проживал в небольшом домике, выпрошенном в своё время у Сталина. Там некогда располагалось имение Колычевых, места, связанные с митрополитом Филиппом, коего Патриарх Алексий особенно почитал. Здесь же располагалось подворье Троице-Сергиевой Лавры.
Ему уже исполнилось девяносто два года, и все понимали, что кончина близка, да он и сам сказал: «Это моя последняя болезнь». 27 февраля и 2 марта Патриарх пережил ещё два сильных сердечных приступа. Неотлучно при нём всегда находился личный секретарь и келейник — семидесятипятилетний Даниил Андреевич Остапов, но и управляющий делами митрополит Алексий, по сути, дела переселился в Переделкино, дабы постоянно общаться с больным Предстоятелем Церкви.
Важнейшим вопросом в те дни было восстановление канонического общения с Православной Церковью Японии, которой исполнялось ровно сто лет. В 1870 году архимандрит Николай (Касаткин) основал в Стране восходящего солнца русскую православную миссию, затем открыл в Токио духовную семинарию. Во время Русско-японской войны 1904 — 1905 годов епископ Николай опекал русских военнопленных. В 1906 году он получил титул архиепископа Японского. За полвека миссионерской деятельности сей подвижник Православия создал епархию, состоявшую из 266 приходов, тридцати трёх тысяч крещённых японцев, из которых сорок — священнослужители. После революции 1917 года Японская Православная Церковь перешла на самоуправление, затем попала под юрисдикцию зарубежников, в 1946 году приняла решение вернуться в лоно Московского Патриархата, но раскололась на две части — половина оставалась в подчинении у Русской Зарубежной Церкви. И вот теперь, в свой столетний юбилей, она решила воссоединиться.
В начале апреля 1970 года к Патриарху в Переделкино приехала делегация во главе с архиепископом Владимиром (Нагосским). Состоялись переговоры о полном вхождении Японской Церкви в Московский Патриархат на условиях автономии. Алексий I благословил такое решение, архиепископ Владимир был возведён в сан митрополита как Предстоятель новоорганизованной Автономной Японской Православной Церкви, а Николай (Касаткин) причислен к лику святых как равноапостольный Николай Японский. Это стало последним благим деянием Патриарха Алексия (Симанского). 10 апреля 1970 года он вручил митрополиту Владимиру Патриарший и Синодальный томос об автономии Японской Церкви и возложил на него вторую панагию. Через два дня он вновь принял владыку Владимира уже как митрополита Токийского и Японского, и это был его последний официальный приём иностранной церковной делегации.
За день до кончины Патриарха 16 апреля в Переделкино вновь прибыл Таллинский митрополит Алексий. Та встреча оказалась прощальной. Было видно, что уже не только дни, но и часы Предстоятеля сочтены. Патриарх возложил вторую панагию на митрополита Крутицкого Пимена (Извекова), тем самым указуя на него как на своего преемника.
На другой день Патриарх Алексий принимал митрополита Никодима, к вечеру ему стало хуже, и в ночь на Лазареву субботу он с миром отошёл ко Господу. В его завещании, собственноручно написанном ещё в 1963 году, прочитали: «Самая главная моя просьба ко всем, с кем мне приходилось иметь общение, — это просьба о молитве за меня, да приимет Господь дух мой в Свои светлые Обители, простив мне вольные и невольные грехи своим Божественным Милосердием. Сам я, расставаясь с этой временной жизнью и отходя в жизнь вечную, в которую во все периоды моей жизни я глубоко веровал, ни на кого не имею обиды или недоброжелательства, а если сам кого-либо обидел, прошу меня простить и покрыть любовью и молитвою о душе моей. Паству, вверенную мне Господом в этой жизни, — знаемых и незнаемых рабов Божиих, да хранит Господь в мире и благополучии. Верую, что духовное общение наше не прекратится, а по общей нашей молитве усилится и по отшествии моём в вечность».
Заканчивался Великий пост. После праздника Вербного воскресенья наступила самая скорбная в православном году седмица поминовения Страстей Господних. В Великий вторник 21 апреля в храме Всех святых, расположенном прямо под Успенским собором Троице-Сергиевой Лавры, происходило погребение тринадцатого Патриарха Московского и всея Руси.
А в тот день, когда вся Православная Русь скорбела о своём пастыре, иная Русь уже увеселялась по поводу завтрашнего столетнего юбилея главного безбожника ХХ века, в Кремлёвском Дворце съездов проходило торжественное заседание, Брежнев читал ленинолюбивую речь, на предприятиях гремели митинги, после которых люди шли помянуть того, кто, по их мнению, был «живее всех живых». Именно в год столетия Ленина Нобелевский комитет присудил премию Солженицыну, который уже считался антисоветчиком, был исключён из Союза писателей, подвергался травле в советской прессе. Поскольку Александр Исаевич позиционировал себя как православного писателя, представителей Церкви подталкивали к тому, чтобы они выразили своё отношение к новому нобелевскому лауреату. Но Церковь на эти подталкивания не отвечала.
Недружеским шагом со стороны государства в том году стал запрет на проведение Поместного Собора, призванного избрать нового Патриарха: «Проводите, но не в ленинский юбилей!» В итоге, с задержкой на год, Собор состоялся в Трапезном храме Троице-Сергиевой Лавры — с 30 мая по 2 июня 1971 года. Комиссия по подготовке Собора состояла из шестнадцати человек, и митрополит Таллинский являлся одним из наиболее деятельных участников этой комиссии.
Участниками Собора стали 234 человека, из них архиереев Русской Православной Церкви — 72, представителей православного духовенства — 84, верующих мирян — 78. В качестве представителей 124 зарубежных приходов Московского Патриархата выступили 25 иностранных граждан. Почётными гостями стали Патриархи Николай Александрийский и Юстиниан Румынский, митрополит Исидор Назаретский, архиепископ Григорий Синайский, представитель Автокефальной Православной Церкви в Америке архиепископ Филадельфийский и Пенсильванский Киприан, представитель папы Римского кардинал Иоанн Виллебрандс, генеральные секретари Всемирного Совета Церквей пастор Юджин Блейк и Конференции Европейских Церквей доктор Колин Уильямс и другие. Даже от старообрядцев приехал из Литвы один представитель.
В воскресенье 30 мая после совершения Божественной литургии у гроба преподобного Сергия Радонежского торжественный лаврский колокольный звон оповестил мир об открытии Поместного Собора. Собравшиеся все вместе пропели Никео-Цареградский «Символ веры». На первом заседании выслушивались многочисленные приветствия гостей. Председатель Совета по делам религии Куроедов выступил с речью, в которой прозвучало: «разрешите сердечно приветствовать от лица правительства», «между государством и Церковью существуют вполне нормальные отношения» и «государство уверено, что Русская Православная Церковь и впредь будет развивать в народе патриотические чувства». На втором заседании с докладом «Жизнь и деятельность Русской Православной Церкви» выступил местоблюститель Патриаршего престола митрополит Пимен (Извеков). Затем у гроба почившего Патриарха Алексия совершили молебен обо всех Предстоятелях Русской Церкви. На третьем заседании выступал митрополит Никодим (Ротов) сразу с двумя докладами. В первом «Экуменическая деятельность Русской Православной Церкви» он не только развивал идеи поиска христианской экумены, единого мира и взаимопонимания между христианами разных вероисповеданий, но и очертил границы сближения русских с инославными:
— Отношения православных русских людей к христианам других Церквей определялись издревле характерными чертами русского народа: глубокой и самоотверженной любовью к Отечеству, врождённым стремлением к постижению высшей духовной правды, способностью сочетать чувство собственного достоинства с готовностью признавать допущенные ошибки, умением учиться у других народов, избегая при этом рабского подражания и унизительного тщеславия, и делиться с ними собственным опытом.
Во втором докладе «Об отмене клятв на старые обряды» он делал братские шаги навстречу старообрядцам.
Митрополит Алексий (Ридигер) выступал третьим. Его доклад назывался «О миротворческой деятельности Русской Православной Церкви». В нём он подводил итог работе, проведённой в шестидесятые годы, когда во многом благодаря стараниям русских архиереев мир не сорвался в пропасть третьей мировой войны. Приходилось делать экивоки и в сторону советской власти, отметившей недавно два своих юбилея — 50 лет революции и 100 лет Ленину. В докладе Таллинского митрополита прозвучала фраза, которую многие до сих пор не могут простить ему:
— Мы с горечью вспоминаем тот факт, что многие иерархи Русской Православной Церкви и часть её клира не поняли исторической обусловленности Великой Октябрьской Социалистической революции 1917 года в нашей стране… не поняли эпохальности этой революции, освободившей народы нашей Родины от капиталистического рабства…
Что и говорить, эти слова не украшают героя книги. Бог судья. Кому-то нужно было брать на себя грех, кланяться власти, которая перестала гнобить Церковь… Основной смысл речей митрополита Алексия сводился к тому, что не время враждовать, сейчас самое главное — сохранить мир от ядерной катастрофы:
— Мы верим, что вся эта программа миротворческой деятельности Русской Православной Церкви, её архиереев, клириков и мирян созвучна взглядам членов настоящего священного Собора и поддерживается вами. Пусть же содействует сохранению благословенного мира наша святая Русская Православная Церковь. Да умножает она его в союзе мира и любви со всеми поместными Православными Церквами и в единении и сотрудничестве с христианами иных Церквей, с верующими других религий и со всеми людьми доброй воли.
Весь тон Поместного Собора был направлен на укрепление дружеских связей Церкви с советским государством. И антиканонические «Положения об управлении РПЦ», навязанные Советом по делам Церкви Архиерейскому Собору 1961 года, получили единогласное одобрение.
Киевский митрополит Филарет (Денисенко), ровесник Алексия, в своём докладе критиковал униатство и так называемый «карловацкий раскол» — создание зарубежного независимого Управления Русской Православной Церкви в сербских Сремских Карловцах. Кто бы мог подумать тогда, что пройдёт два десятилетия, и тот же митрополит Филарет сам станет раскольником, основателем самостийной Украинской Церкви, будет предан анафеме, а антирусские украинские власти наградят его орденом Мазепы!..
Главное событие Поместного Собора произошло 2 июня, когда на вдовствующую кафедру открытым голосованием новым Патриархом был избран митрополит Крутицкий и Коломенский Пимен (Извеков). Соискателей престола было несколько. Но, как принято считать, по указанию властей голосование произошло в пользу митрополита Пимена, который и стал четырнадцатым по счёту Патриархом Московским и всея Руси.
Сергей Михайлович Извеков родился 23 июля 1910 года в Богородске Московской губернии. В отличие от своего предшественника он происходил не из аристократической среды. Отец его работал механиком на фабрике. Семья была глубоко религиозная. Кроме старшей дочери, все дети умирали в младенчестве, и мать дала обет, что, если очередной ребёнок выживет, она посвятит его Богу. Очередным оказался Серёжа. И он выжил. Мать возила его с младенчества по святым местам, особенно часто — в Троице-Сергиеву Лавру, где ему суждено будет стать Патриархом. Будущее архиерейское служение ему предсказала блаженная Мария Дивеевская: «Смотрите, смотрите, владыка к нам пришёл, владыка. Поставьте его калоши отдельно. Владыка, владыка пришёл». Московский митрополит Макарий (Невский), коего он навестил в Николо-Угрешском монастыре, сказал ему: «Помолись за меня, у тебя великий, но тяжёлый путь».
С юных лет мечтал стать монахом, и в 1925 году приехал в Саровскую пустынь, желая принять постриг, но старцы направили его в Москву, и уже там он постригся под именем Платон. Духовником молодого инока стал протоиерей Александр Зверев, бывший также и духовником митрополита Сергия (Страгородского). То есть на долю этого священника выпало духовно окормлять двух будущих Патриархов. Инок Платон нередко ночевал в доме митрополита Сергия в Бауманском переулке. Среди духовных чад отца Александра был и художник Павел Дмитриевич Корин, который написал образ молодого монаха с инока Платона. Тот часто бывал у него в мастерской. На картине «Русь уходящая» Корин также изобразил его, когда тот уже стал иеромонахом Пименом. Многие годы иеромонах Пимен нёс послушание регента в Богоявленском Елоховском соборе с перерывом на два года, когда его призывали в армию. Служил в конных войсках в Белоруссии, там же получил заодно фельдшерское и ветеринарное образование.
В 1937 году отца Александра Зверева расстреляли на Бутовском полигоне. Там же нашёл свой мученический венец и другой духовник иеромонаха Пимена наместник Троице-Сергиевой Лавры архимандрит Кронид (Любимов). Коснулись репрессии и самого Пимена. В первый раз его ненадолго арестовывали в 1932 году. А уж в 1937-м — на полную катушку, работал на строительстве канала Москва — Волга, где пригодились его фельдшерские навыки, многим заключённым он спас жизнь. Смертность там была страшная. Затем его сослали в узбекский город Андижан. Там иеромонах Пимен работал санитарным инспектором. В 1940 году поступил на литературный факультет Андижанского вечернего педагогического института. Одновременно работал в школе преподавателем и завучем. Участвовать в богослужениях ему было запрещено.
В августе 1941 года Сергей Михайлович Извеков оказался в рядах Красной армии, прошёл ускоренное обучение в пехотном училище, его назначили помощником начальника штаба по тылу 519-го стрелкового полка, и в мае 1942 года вместе со своими однополчанами боец Извеков попал в окружение. Всё шло к неминуемому плену, но неожиданно в лесу Извекову встретилась плачущая женщина, которая сказала:
— Идите прямо по этой тропе и спасётесь.
Женщина исчезла в лесу, будущий Патриарх передал сказанное ею командиру, тот решил послушаться, и вскоре полк действительно вышел из окружения. Замкомроты Извеков продолжал доблестно воевать с фашистами, дважды был тяжко контужен, причём во второй раз его вместе с однополчанами завалило кирпичной стеной, и три дня пришлось лежать под завалом, пока не нашли и не освободили. В 1943 году старший лейтенант Извеков был назначен адъютантом командира дивизии генерал-майора Ф.И.Шевченко. В сентябре его тяжело ранило во время переправы через реку Уду под Харьковом. Лечился в Москве, и уже после этого ранения его комиссовали. Жил в Москве, но в 1944 году его вновь подвергли аресту за нарушение паспортного режима, лишили звания старшего лейтенанта и приговорили к десяти годам исправительно-трудовых лагерей. Отбывал срок за Полярным кругом под Воркутой. В лагере работал санинструктором. Осенью 1945 года как участника боевых операций заключённого Извекова освободили по амнистии. С туберкулёзом позвоночника. Долго лечился. Отныне ему всегда приходилось носить корсет.
С весны 1946 года иеромонах Пимен вновь вернулся к пастырскому служению. Сначала в Муроме, потом перебрался в Одессу, там находилась летняя резиденция Патриарха Алексия I и состоялось их знакомство. В 1947 году Пимена возвели в сан игумена, некоторое время он служил в Ростове-на-Дону, а затем был посажен наместником Псково-Печерского монастыря. С 1954 года Пимен, уже архимандрит, стал наместником Троице-Сергиевой Лавры. В то время он уже страдал сахарным диабетом.
Под его руководством в возрождённой обители преподобного Сергия Радонежского был воссоздан Покровский собор Московской духовной академии, два придела Трапезного храма, вообще жизнь монастыря и академии вновь закипела.
В 1957 году архимандрит Пимен был рукоположен во епископа, вскоре стал викарием Московской епархии, ближайшим помощником Патриарха Алексия I.Возведённый в сан архиепископа, он недолгое время возглавлял Тульскую кафедру, затем Ленинградскую, а с 1963 года он — митрополит Крутицкий и Коломенский. Вместе с другими архиереями пережил эпоху хрущёвских гонений. Именно ему удалось спасти от закрытия Почаевскую Лавру. А вот древнейшую Киево-Печерскую не удалось, она была закрыта в 1961 году более чем на четверть века.
После кончины Патриарха, согласно церковному уставу, обязанности местоблюстителя возлагались на постоянного члена Священного Синода, рукоположенного в архиерейское звание раньше остальных. Таковым в 1970 году являлся митрополит Пимен. Из-за юбилея Ленина ему пришлось оставаться местоблюстителем более года. За это время в церковной среде утряслись прения по поводу кандидатуры на Патриарший престол. Молодые митрополиты-одногодки — Ленинградский Никодим, Киевский Филарет и Таллинский Алексий — осознавали, что ещё не вполне подходят по возрасту, всем им недавно перевалило за сорок. Митрополит Пимен подходил во всех отношениях — на него в последнее время перед кончиной указывал и покойный Патриарх Алексий, который в разговоре с председателем Совета по делам религий Куроедовым на вопрос того о кандидатуре Никодима ответил: «Но он ещё молод. Пожалуй, это не поймут. Пимен на пост Патриарха больше подходит. И лет Пимену было не мало, не много — только что исполнилось шестьдесят, и герой войны он, и пострадал за веру, и весьма деятельный, и проповедник, и многое другое оказалось в его пользу.
Незадолго до выборов Таллинский митрополит Алексий повстречался с архиепископом Брюссельским и Бельгийским Василием (Кривошеиным) и спросил:
— Вы, владыко, сейчас уже некоторое время в Москве и видели, конечно, много народу. Скажите, пожалуйста, что говорят о выборах Патриарха? Кого желают и кого предвидят?
Василий удивился:
— Владыко, это я должен вас спрашивать об этом! Ведь это вы здесь постоянно живёте, а я приезжий.
— Нет, именно поэтому, что вы не здешний… и вы можете больше видеть и свободнее разговаривать с людьми, вам много рассказывают. А мы, особенно синодальные архиереи, очень оторваны. Целый день на работе, с народом встречаемся только на богослужениях, но и там не поговоришь. Что вы слыхали?
Брюссельский архиепископ поведал о своих беседах с людьми и сообщил, что у Пимена больше сторонников, и они выражают спокойную уверенность, что должен быть именно Пимен. А у митрополита Никодима много горячих сторонников и столько же горячих противников, и это нехорошо.
— Да, это правда, — довольный таким ответом, произнёс Алексий. — Такого молодого Патриарха народ не хочет, а кроме того, митрополит Пимен пользуется всеобщим доверием за благочестие и любовь к богослужению. Ценно также, что он монах старой школы, в нём жива монашеская традиция, а таких сейчас очень мало.
В итоге 26 мая 1971 года в Успенском соборе бывшего Новодевичьего монастыря в Москве на архиерейском совещании от имени предсоборной комиссии был выдвинут и поддержан единственный соискатель Патриаршего престола — митрополит Пимен. Определено было избрать его открытым голосованием. Таким образом, всё решилось заблаговременно, и на четвёртый день работы Собора митрополит Никодим выступил с заявлением:
— Предсоборная комиссия внесла рекомендацию, чтобы для избрания на престол Патриарха Московского и всея Руси был предложен один кандидат. Осуществление этого предложения выразит братское единомыслие наше в очень важном для Русской Православной Церкви вопросе, тем более что в отношении имени кандидата среди нас не может быть значительного разномыслия. Предлагаю избрать на Патриарший престол митрополита Крутицкого и Коломенского Пимена.
Далее митрополит Таллинский и Эстонский Алексий обращался к каждому правящему архиерею:
— Кого вы, клир и паства избираете Патриархом Московским и всея Руси?
Все отвечали одинаково:
— Я, клир и паства избираем Патриархом Московским и всея Руси высокопреосвященнейшего Пимена, митрополита Крутицкого и Коломенского.
К самому Алексию с таким же вопросом обратился владыка Никодим и получил такой же ответ.
И 2 июня 1971 года Пимен стал новым Патриархом. Его избрали единогласно, о чём, конечно же, многие потом злословили, что в нашей Церкви всё точь-в-точь как в нашем государстве — сплошное единогласие и единомыслие. «Партия сказала, Синод ответил: "Есть!"» Но верующим русским людям оставалось только радоваться, что Предстоятель Русской Церкви избран без бурь и несогласий, а значит, нет угрозы какого бы то ни было нового раскола. Уж очень много было нестроений и расколов в двадцатые и тридцатые годы!
От лица Собора митрополит Никодим спросил новоизбранного:
— Принимаешь ли ты это избрание?
Пимен произнёс предписанные в таких случаях слова, коими отвечали все предыдущие Патриархи:
— Избрание меня освященным Собором Русской Православной Церкви Патриархом Московским и всея Руси приемлю, благодарю и нимало вопреки глаголю.
Собор принял итоговый документ, в котором отменялись клятвы и прещения, то есть проклятия и запреты, направленные против старообрядцев, подтверждены решения Собора 1961 года, закреплено дарование автокефалии Чехословацкой, Японской и Американской Православным Церквам.
Александр Юрьевич СЕГЕНЬ
(Продолжение следует.)