1 февраля 1852 года, 160 лет назад родился Лев Александрович Тихомиров
Льва Александровича Тихомирова замалчивали в советское время, замалчивают и сейчас, а между тем это один из виднейших публицистов и мыслителей русского патриотизма.
«Почему о Льве Тихомирове до сих пор не написан роман? – восклицает в начале своего очерка автор наиболее полной биографии ведущего теоретика монархической идеи В.Маевский. – Если бы Достоевский прожил ещё несколько лет, ему не удалось бы уйти от соблазна этой темы. Лев Тихомиров не только исключительно интересный образ смятенной души, не только яркая жизнь, но именно тема, замечательная фабула...»
Участник заговора против Александра II, террорист, известный в подполье под кличкой Тигрыч, приятель Желябова, Лаврова и Плеханова, без пяти минут жених Софьи Перовской, беглец, эмигрировавший из России, спасаясь от полиции, – он неожиданно раскаялся, был прощён Александром III и, вернувшись на Родину, превратился в крупнейшего теоретика монархизма, редактора самой монархической газеты России – «Московских ведомостей», советника Столыпина.
Лев Александрович Тихомиров родился в Геленджике, в семье военного врача. По окончании курса Керченской Александровской гимназии, осенью 1870 г. поступил на медицинский факультет Московского университета, пойдя по стопам отца. Меньше чем через год 19-летний Лев Тихомиров уже член кружка Н.Чайковского (т.н. «чайковцы» — крупнейшая в начале 70-х гг. XIX в. революционная организация, руководителю которой было едва ли 20 лет). «С ранней юности, — вспоминал впоследствии Тихомиров, — я усвоил себе… миросозерцание, которое тогда господствовало в "прогрессивных" слоях русского общества. Как и все, я воспринял эти взгляды ещё тогда, когда не имел никаких самостоятельных наблюдений жизни, никакой самостоятельности критики, да не имел ещё и достаточно созревшего для работы ума… Как и все заражённые "прогрессивным" мировоззрением, я узнал жизнь сначала по книгам».
Затем «изучение жизни по книгам» продолжилось в Петропавловской крепости. В 1873 г. в Петербурге, куда он приехал «на пропаганду»), Тихомиров был арестован наряду со многими другими юными революционерами. В ожидании суда (известного как «процесс 193-х») он провёл в заключении более четырёх лет. Освобождённый в январе 1878 г., он в октябре того же года скрывается от надзора полиции и переходит на нелегальное положение.
В «Земле и воле» Тихомиров уже довольно зрелый и, главное, активный революционер, заслуживший подпольную кличку Тигрыч. Идеолог бунта и террора, он входит в состав редакции издания «Земля и воля», одно время даже являясь главным редактором. После образования в 1879 г. «Народной воли» Тихомиров вместе с печально знаменитыми С.Перовской, А.Желябовым, А.Михайловым и др. составляет Исполнительный комитет партии. Он редактирует партийный печатный орган, готовит программные документы. В частности, он считается автором последней редакции программы Исполкома «Народной воли», где были и такие слова: «Террористическая деятельность, состоящая в уничтожении наиболее вредных лиц правительства, в защите партии от шпионства, в наказании наиболее выдающихся случаев насилия и произвола со стороны администрации, правительства и т.п., имеет своей целью подорвать обаяние правительственной силы давать непрерывное доказательство возможности борьбы против правительства, поднимать таким образом революционный дух народа и веру в успех дела и, наконец, формировать годные к бою силы». В этой же программе и социализм, и «свобода, равенство и братство», и «демократический политический переворот как средство социальной реформы», и даже «всякое средство, ведущее к цели, мы считаем дозволительным».
Вскоре Исполнительный комитет приступил к разработке плана цареубийства, участием в подготовке к которому запятнал себя и Тигрыч. Видимо, благодаря особым способностям к конспирации он оказался единственным из старых руководителей «Народной воли», избежавшим ареста после 1 марта 1881 г.
Оставив двух дочерей на попечение родителей, он вместе с женой отправляется за границу. Там он сходится с П.Лавровым, и они пытаются организовать группы из эмигрантов для руководства революционным движением в России. Тихомиров редактирует «Вестник Народной воли» (с 1883-го по 1886 г. вышло шесть номеров), принимает и инструктирует начинающих «народников». «За исключением, может быть, Лаврова не было ни одного человека, кому "радикальная" молодёжь верила более, нежели мне», — не скрывал он впоследствии. «Если мы отбросим все наговоры и неточности, — писал Тихомиров В.К.Плеве (тогда — сенатор и товарищ министра внутренних дел) 7 августа 1888 г., — остаётся всё-таки факт, что в течение многих лет я был одним из главных вожаков революционной партии и за эти годы, сознаюсь откровенно, сделал для ниспровержения существующего правительственного строя всё, что только было в моих силах».
И тем не менее всю свою жизнь после 1888 г. он посвятил борьбе с теми идеями, которым он отдал первые 17 лет своей «общественной» деятельности. Опубликование Тихомировым в 1888 г. брошюры «Почему я перестал быть революционером» произвело сенсацию. Ещё бы: находящийся в эмиграции известный революционер-террорист, убеждённый противник «царизма», вдруг становится его сторонником.
Между тем в статье, вызвавшей далеко не однозначную реакцию в самых широких кругах интеллигенции, Тихомиров вполне здраво объясняет причины своего перерождения. Он «перестал быть революционером», потому что революция — что разрушение, потому что она направлена не на благо России, потому что она предполагает терроризм, потому что революционное миросозерцание чуждо реальности. Наконец, потому что процветание России возможно только при Монархии.
«Всякий русский человек, — писал Тихомиров, — должен признать установленную в России власть и, думая об улучшениях, должен думать о том, как сделать их с Самодержавием, при Самодержавии». Он пришёл к выводу, что России необходима именно сильная монархическая власть — в связи с «не законченными национальными задачами и с множеством внутренних неудовлетворённых запросов».
Недавний «идеолог бомбы» осознаёт, что терроризм воспитывает полное презрение к обществу, к народу, к стране; воспитывает дух своеволия, несовместимый с нормальным общественным устройством, и так определяет теперь суть идеи террора: «анархическое всевластие личности и презрение ко власти общества». «У нас это революционное разрушение составляет веру, надежду, обязанность каждого доброго радикала. Всё, что есть бунт, протест, ниспровержение, — рассматривается как нечто полезное, содержащее зерно прогресса».
Обращаясь к истокам российского революционного движения, Тихомиров чётко определяет родство революционеров-радикалов с русскими либералами. Позже эти идеи он разовьёт в своей работе «Начала и концы. Либералы и террористы», а пока утверждает лишь, что именно либералы плодят революционеров в России, плодят «не своими ничтожными программами, а пропагандой своего общего миросозерцания». Посему, отвергая идеи революции, Тихомиров, будучи последовательным в выводах, отвергает и идеи либерализма, плюрализма, парламентаризма и т.п. — отвергая следствие, отвергает и причины.
Патриотическое чувство и русский идеал — с одной стороны, космополитизм революционной идеи и её стремление к разрушению — с другой. Выстроенная таким образом дилемма дала ему возможность определить, на чьей он стороне. Духовная родина русских революционеров — Европа — не была его родиной, как не была ею и столь любимая революционерами Россия будущего, в которой не останется ничего русского. Жизнь во Франции и Швейцарии, личные наблюдения, а не голые теории, позволяли Тихомирову сделать правильный и честный выбор в пользу русского идеала, который он понимал так: «не разделение, а союз: союз людей с Богом, Государства с Церковью и братский союз людей между собой».
Его размышления о русской интеллигенции в той же степени справедливы по отношению к современникам Тихомирова, как и к нынешним её представителям: «Историческая трагедия нашей интеллигенции именно состоит в том, что она, по рассудку, по книжным идеалам своим, оторвана от Отечества, а по внутренней психологии, неистребимо говорящей душе человека, всё-таки связана с тысячелетнею историей его. От этого противоречия стала не только безплодна, но и разрушительна её работа, которая ей теоретически кажется "освободительною", практически не освобождает, а только подрывает, разрушает, деморализует народ. Отсюда постепенно растущая неврастеничность самой интеллигенции, отсюда её лёгкая решимость на самые страшные преступления… Таким-то образом трагедия алкания добра и свершения зла, стремление освободить русскую личность и русский народ и, вместо того, погружение их в деморализацию и порабощение, минутное сознание внутренней нелепости своей работы и припадки сумасшедшей самоуверенности — всё это тянется из поколения в поколение во взаимных отношениях интеллигенции и России… И нет из этого исхода до сих пор».
И самое важное в духовном прозрении Тихомирова: он постиг, что для русского интеллигента-радикала революция есть предмет веры, поскольку Православная вера потеряна. Сам Тихомиров после длительного перерыва переступил порог храма летом 1888 г., посетив посольскую церковь в Париже. Это был первый шаг к покаянию, трудный шаг. «Я давно туда тянулся… Но я боялся и стыдился. Я — отверженец, я — враг своего народа, как я пойду сюда… Когда раздалось пение молитвы, мне стало страшно — я думал, что у меня разорвётся сердце. Скажу прямо: с детства я не плакал и не умею плакать, и презираю его и не верю плачу… Но у меня тут спазмы охватили горло — мне хотелось упасть и рыдать от горя и счастья, от стыда за своё блужданье, от восторга видеть себя в Церкви…»
Глубокое понимание Православия и искренняя вера звучат во всех мыслях Тихомирова относительно значения Церкви в государственном строительстве. Столь же высокое и ясное понимание Самодержавия (которое в отличие от абсолютизма и деспотии Тихомиров считал «чистой монархией») в качестве формы Верховной Власти, основанной на духовной стороне человеческого существа, на выполнении долга, а не на осуществлении права.
По Тихомирову, человек — как в церковных, так и в гражданских отношениях — ищет подчинения своей воли и свободы не другому человеку, но высшему принципу справедливости и правды, Господу Богу. Только в этом случае возможно полное добровольное подчинение, поскольку и Царь, и Патриарх, и всякий верноподданный (или гражданин) служат одному и тому же идеалу. Сам убеждённый монархист, Тихомиров всё же не был склонен считать, что монархический образ правления для всех народов и во все времена является наилучшим, — он утверждал, что каждая нация имеет свои собственные пути культурного и в том числе государственного развития.
Про Тихомирова нельзя сказать: переменил свои взгляды. Ничего он не менял. Своих взглядов, своих собственных, у него до того почти и не было. Было стремление к истине, желание найти правду, справедливость. «Я не отказался от своих идеалов общественной справедливости. Они стали только стройней и ясней». «Я уверовал правдою… Это старинная правда, не моя, не такая, которую я бы выдумал, а правда православная в духовном отношении и правда органического развития в политическом».
Он считал, что основы ухода в революцию были заложены в школе, а отход от бунтарства был предопределён родительским воспитанием. «Эти годы воспитания сумели всё-таки подарить мне некоторую индивидуальность, которую потом не смог вполне стереть даже поток передовых идей, затопивший наше поколение… Вполне сложившиеся идеи общественного порядка и твёрдой государственной власти издавна отличали меня в революционной среде; никогда я не забывал русских национальных интересов и всегда бы сложил голову за единство и целость России».
«Вопрос сегодня стоит так: возрождение или гибель», — писал Тихомиров, предупреждая общество о существовании могущественных сил, заинтересованных в разрушении России. «Ещё в 1879—1881 годах, — говорил он, — я, переживая жизнь заговорщика, почувствовал, что мы все… воображая делать всё по-своему, действуем, однако, словно пешки… ввиду достижения цели не нашей, а какой-то нам неизвестной… Я уже давно не мог отрешиться от ощущения какой-то всесильной руки, нами двигающей…»
Вслед за выходом в свет брошюры «Почему я перестал быть революционером» и вызванной этим травлей со стороны революционеров-эмигрантов Тихомиров в сентябре 1888 г. подаёт прошение о помиловании на Высочайшее Имя. В декабре он получил прощение и разрешение императора Александра III вернуться на Родину (более 30 ссыльных и 10 эмигрантов, последовавших его примеру, также были прощены). В начале 1889 г. Тихомиров приехал в Россию и первое, что сделал по приезде, — явился ко гробу императора Александра II помолиться об отпущении своих грехов.
Деятельность Тихомирова-революционера завершилась покаянием. Жизнь Тихомирова-монархиста — с покаяния началась.
Революции 1917 г. — и первую, и вторую — Лев Александрович отверг, не сомневаясь. О последних годах его жизни мы, к сожалению, знаем очень мало, судя по всему, преклонный возраст заставил его отказаться от активного участия в политической жизни. Известно, что скончался он в октябре 1923 г. в Сергиевом Посаде, под сенью Троице-Сергиевой Лавры. И кажется промыслительным, что именно в этот год в эмиграции состоялось первое переиздание «Монархической государственности» — переиздание, благодаря которому великий труд великого русского патриота Льва Александровича Тихомирова и по сей день служит России!
Валерий Павлович ФИЛИМОНОВ
Печатается с сокращениями.