Эта книга — урок всем: писателям — вот как надо писать о духовной жизни, критикам — вот что надо поднимать на высоту внимания, издателям — вот что надо издавать, продавцам — вот что надо продавать, покупателям — вот что надо покупать, что читать, у чего учиться воспитывать душу
Как же я давно не испытывал счастья такого чтения, когда сам у себя отнимаешь книгу, а то на завтра ничего не останется, когда чувствуешь себя среди тех, кто описан, в данном случае среди монахов. И понимаешь, что они уже навсегда будут с тобой, и засыпаешь с чувством вины перед ними: я-то сплю, а они за меня молятся.
Итак — свершилось! Книга архимандрита Тихона «Несвятые святые» ошеломила дельцов книжного рынка. Как? Доселе они ковали капитал на пропаганде пошлости и разврата, а тут книга, написанная архимандритом, да ещё и о монахах, да ещё и о делах самых прозаических. И расходится так, что бьёт все рекорды книгопродаж. А казалось бы, что интересного в монашеской жизни? Живут, да работают, да подолгу в церкви стоят. Что тут занимательного? Где сюжет, где интрига? Вот если б было, как у Франсуа Рабле, описание нечестивой монашеской жизни, тогда да. Но не путайте, торгаши, православие и католицизм, Рабле писал картины из жизни католичества, здесь жизнь православного монашества.
Доверчивость — черта характера православная. И на этой-то доверчивости держится обман читателей. Либеральная машина рекламы вдвигает в сознание только один тип современной литературы — примитивный. Реклама её как перхоть покрывает вагоны общественного транспорта, мельтешит на экранах. А что рекламируется? Насилие, уголовные разборки, разврат, убийства из-за денег, захват политического влияния опять же из-за наживы, вот, пожалуй, и всё. Но какая хамская уверенность авторов в своей значительности. На приёме у президента они так напёрли на него, что он, бедняга, не посмел сказать, что мы же в стране Пушкина и Достоевского, Гоголя и Гончарова, Шмелёва и Шолохова. И что упали до уровня этой масс-писанины.
Ну не дико ли — читать, чтобы узнать к концу книги, кто кого и за что убил? Дочитал? Узнал? И что? Стал ты лучше, добрее, чище? Наоборот. Тебя вываляли в грязи, тебе внушили, что в России жить невозможно, тебе пощекотали нервы драками, стрельбой, постелью, тебя сделали хуже, унизили, да всё это ещё и за твои деньги. И ты уже отравлен наркотой такого чтения и выскребаешь из кармана трудовые гроши, идёшь к книжному прилавку, на котором, как дешёвые проститутки, всё время появляются новые приманки.
Но чудо русского языка в том, что он доверяется только тем, кто думает не о себе, а о России. Всё это чтиво проваливается в чёрные дыры безвестности, кто будет знать донцовых-марининых-устиновых лет всего через тридцать? А книга «Несвятые святые» обречена на безсмертие. Она скажет потомкам, как смогла сохраниться Россия при таком страшном, непрерывном нашествии на неё.
Эта книга — урок всем: писателям — вот как надо писать о духовной жизни, критикам — вот что надо поднимать на высоту внимания, издателям — вот что надо издавать, продавцам — вот что надо продавать, покупателям — вот что надо покупать, что читать, у чего учиться воспитывать душу.
Сохранение Псково-Печерской лавры — это битва за Россию. И победа была одержана. Прежде всего воинами Великой Отечественной, ставшими монахами. И теми, кто пришёл им на смену. Они разные: и говорливые, и молчаливые, и работящие, и не очень, и резкие, и мягкие, но все они добрые, все желающие нам спасения.
Выстояла лавра — выстояла Россия. Неотрывно читаешь страницы о тех боях за спасение нашей души. Министр Фурцева по приказу Хрущёва приехала закрывать лавру и не закрыла. Чекисты надрывались и коммунисты — и не смогли. Может, из деликатности автор не сказал о том, что Фурцева покончила жизнь самоубийством, и о том мусоре, который наваливали на могилу Хрущёва, и о его американоподданном сыночке. Да Бог всем судия.
Книга «Несвятые святые» становится в ряд с хрестоматийными уже описаниями монашеской жизни «Луг Духовный» Иоанна Мосха, «Письмами со Святой Горы» Сергия Святогорца. Читаешь её и будто продолжаешь чтение о житии монахов первых и средних веков христианства. Они рядом с нами: и монахи Нитрийской пустыни, и великие старцы Антоний, Павел, Макарий, палестинские Георгий и Иоанн Хозевиты, Герасим, монахи Киево-Печерской и Троице-Сергиевой лавр, все с нами, все рядом. И вслед идущие отцы — старцы современности. Кто сказал, что их нет? Откройте книгу отца Тихона. Для Православия нет времени, оно в вечности. И современности нет — это летящие и исчезающие мгновения жизни. Данные нам для того, чтобы успеть заслужить Царство Небесное.
Поклонимся монахам. Вспомним тишайшего старца Памву, идущего с братией по Александрии, и то, как гневно сказал он сидящим людям: «Встаньте и приветствуйте монахов: они говорят с Богом!»
Мы просто ещё мало жили, чтобы понять, какой силой духа обладают монахи — наши современники. Прочтите о них, попытайтесь поставить себя на их место. И нам, в этом суматошном, тревожном мире, жить нелегко, а монахам? Ты стоял каждую ночь четыре-пять-шесть часов на молитве? Ты валился с ног от усталости на послушании? И сохранял при этом любовь к людям, радость душевную, сердечное спокойствие?
Как достигнута в книге такой силы выразительность? Ведь даже если бы главы не сопровождались очень нужными фотографиями монахов, всё равно бы они виделись нашим внутренним зрением. Как? Конечно, тут Божий дар автору, но тут и работа над талантом. Очень помогло кинематографическое образование архимандрита Тихона, в миру Георгия. И надо всем этим всё покрывающая любовь к собратьям. Любовь — вот слово, которое нельзя произносить, если ты его не обеспечил золотом страдания за того, кого любишь.
Без монашеской молитвы не спастись миру. Ни всему миру, ни России, ни каждому из нас. Будем молиться за монахов. Им стократно тяжелее, чем нам. Но они и стократно сильнее.
Многая и благая Вам лета, отец Тихон! Долгоденствия, благоденствия и новых трудов! Они нужны, они делают нас лучше и чище.
Думаю, что эта книга этапная для общего нашего сознания. Неужели ещё кому-то неясно, что Россия достойна именно такой литературы.
…И вот уже и дописал отзыв и собрался в редакцию, а всё равно открыл книгу и вновь читал. И прошибала внезапная слеза. А ведь я знал матушку Фросю. То есть виделся один раз в 90-м году. Нас привёл к ней физик из Саровского ядерного центра. Он говорил: лучше сразу идти, а то спрячется. Мы — Владислав Артёмов, Леонид Бородин, Пётр Палиевский — вошли в низенькую горницу. Поздоровались. Матушка сидела вполоборота к нам, лицом к иконам. И, не оборачиваясь, сурово сказала: «Пишут и пишут и думают, что работают». Когда я робко сказал, что же тогда настоящая работа, она ответила: «А вон церковь превратили в овощехранилище. Выгребите картошку, выметите всё, свечку зажгите и Псалтирь читайте». Сухариков из горшочка преподобного Серафима всё-таки дала.
И опять листал страницы и понимал, что обрёл чтение на всю оставшуюся жизнь.
Спасители наши! Несвятые святые, молите Христа Бога спастися душам нашим! Вашими мощными молитвами и нашими слабосильными устоит Россия.
Владимир Николаевич КРУПИН