В конце октября святая Церковь совершает память апостола и евангелиста Луки. Есть одно только Евангелие, одна только благая весть: Бог -это любовь. Из этого единственного источника -весь смысл жизни и смерти каждого из нас
31 октября — память апостола и евангелиста Луки
Существует только одно Евангелие, это не Евангелие Матфея или Марка, Луки или Иоанна, а Евангелие Господа нашего Иисуса Христа, которое написано «от Матфея», «от Марка», «от Луки», «от Иоанна» — в Духе Святом.
Апостол Лука узнал о Христе от других людей, через свидетельство тех, кто раньше него встретил Христа. С первых строк своего Евангелия он говорит об этом, обращаясь к некоему Феофилу, имя которого в переводе на русский язык означает «боголюбивый», «боголюбимый». Как преподобный Серафим Саровский в беседе с Мотовиловым о цели христианской жизни называет его «Ваше боголюбие», так Господь через апостола и евангелиста Луку обращается с этими словами к каждому, кто открывает Евангелие, ко всем, кто ищет ответа на любовь Христову своею любовью.
Это Евангелие особенным образом близко нам, потому что и мы когда-то, подобно апостолу Луке, не знали Христа. Он был так потрясён открывшимся ему даром, что спешил поделиться им со всем мiром. Узнав тайну Христа Воскресшего, он с благоговейным вниманием, со страхом Божиим шаг за шагом следует всему, что было написано о Христе до него.
Чтобы лучше понять, что представляет собой Евангелие от Луки, обратимся к книге Деяний святых апостолов, также написанной им. В этой книге — удивительно живое и яркое описание событий, как будто апостол Лука является их непосредственным свидетелем. Но до 16-й главы, говоря об апостолах, о Церкви, о христианах, несущих благовестие спасения мiру, он употребляет местоимение «они». А в 16-й главе вдруг появляется «мы» — он сам становится участником миссионерских путешествий. Эта замена местоимений происходит очень естественно, одно повествование почти неотличимо от другого — так глубоко он пережил то, что передали ему другие апостолы. И его Евангелие — это благоговейное собирание всего опыта Церкви и собственное благодатное знание евангелиста о Христе Воскресшем.
Ни один Божий дар не бывает напрасным, ничто не пропадает у Него. Мы знаем, что Лука был художником, иконописцем, и нельзя не увидеть его необыкновенный дар художника. Книгу в книге Деяний святых апостолов, которую можно назвать иконой Церкви с клеймами на полях — изображением роста Слова после Воскресения Христова и Пятидесятницы.
Он был «врачом возлюбленным» — это чувствуется по тому необыкновенному состраданию, с которым он относится к больным людям. Или, например, рассказ всех трёх синоптических Евангелий, где Спаситель уподобляет богатого верблюду, пытающемуся пройти сквозь игольное ушко. У Матфея и Марка слово «игла» в переводе с греческого — «швейная», а у апостола Луки — «хирургическая».
В Евангелии от Луки — не другой Христос. Просто Христос явился Луке именно таким. Если бы существовало двенадцать Евангелий, и больше, они все бы открывали Христа по-новому. Точно так же, как если бы каждый из нас написал о том, как открылся ему Христос, — это было бы новое богатство, новая красота Церкви. Но из всех Евангелий, из всех свидетельств Церковь избрала Духом Святым только четыре Евангелия. Те, которые в полноте и без какой-либо примеси заблуждений свидетельствуют о тайне Воплощения Божия и нашего спасения.
Остановимся на других неповторимых подробностях Евангелия от Луки. Только у него мы найдём повествование о грешнице, приносящей покаяние и принимающей прощение от Господа, потому что она возлюбила много. Только у него — притча о милосердном самарянине, о потерянной драхме и блудном сыне, покидающем отчий дом и снова возвращающемся к своему отцу. Только у него мы прочтём о богаче и нищем Лазаре, о Закхее, о разбойнике благоразумном.
Эммаусские путники из Евангелия от Луки — картина, которая вдохновляла во все времена величайших поэтов и художников, от Данте и до Рембрандта, потому что он художник и поэт, потому что из всего, что было со Христом, каждый выделяет то, что особенно близко ему, как бы проходя мимо того, что больше поражает других. Каждому человеку дано единственное и неповторимое общение с Господом.
Мы должны увидеть в этом даре апостола и евангелиста Луки две драгоценные черты. Во-первых, желание открыть Евангелие всем людям, прежде всего самым дальним. Тем, кто как будто не смеет надеяться на милость Божию. Тем, кого другие, призванные ко Христу, как будто исключают из своего общения. Это грешники, самаряне и язычники. Все, кого мiр не принимает — нищие и бедные, дети и женщины. Да, и женщины, потому что в те времена участие женщин в серьёзных делах было недопустимо. А у апостола Луки мы видим женщин, которые больше, кажется, чем кто-либо, слушают Евангелие, — это, например, Мария, сидящая у ног Христа. Женщины, которые неотступно идут за Христом, чтобы слышать слово Его, Женщины, которые следуют за Ним до Креста, и первыми получают весть о Воскресении.
И, во-вторых, это Евангелие — Евангелие милосердия Божия. Высшее его проявление — в словах отца блудного сына, когда он обращается к старшему сыну: «Сын мой! Ты всегда со мною, и все мое твое, а о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся*. (Лк. 15, 31-32) Есть ли более сильные слова о Боге-Отце! Евангелист не создал образ отца, который бежит навстречу своему грешному сыну, умершему и ожившему, и обнимает его, чуть не плача от радости. Он не мог создать этот образ, — мог услышать это только от Самого Христа, вернее, от тех, кто первоначально услышал от Него. Этим образом сразу и навсегда упраздняется образ Бога холодного, исполненного праведного гнева и мести. «Никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть». (Мф. 11, 27) Может быть, апостол и евангелист Лука услышал эту притчу от того человека, который сам услышал её от Христа, и был так глубоко потрясён этим рассказом, что ему открылась жизнь вечная и образ Бога, Который не просто спешит к нам навстречу, а бежит, чтобы обнять возвращающегося к Нему грешника. Это так глубоко поразило душу апостола Луки, что всё его Евангелие отмечено этой тайной Отчей любви.
Он не мог также сам создать образ Закхея, человека, который не боится оказаться смешным в глазах других людей, потому что хочет увидеть Христа. Увидеть Христа, чтобы услышать Его. Услышать Его однажды, чтобы слушать Его всегда. И он не мог создать образ разбойника благоразумного, который — с креста — как с кафедры, проповедует всему мiру словами, которые до конца времён будут достигать сердец самых отчаянных грешников.
О том, что смерть Христа — не конец всему, что Христос — победитель смерти, и что Он снова придёт во Царствии Своём, чтобы спасти всех нас. Он не мог придумать рассказ о спутниках, идущих в Эммаус, потому что он сам был одним из этих спутников. Это его сердце горело, когда рядом шёл Христос, его глаза были удержаны из-за печали, и он не узнал Воскресшего Христа. Эти драгоценные образы, которые даёт апостол и евангелист Лука, неповторимы, потому что человеческая любовь, когда она встречается с любовью Божи-ей, всегда неповторима.
Ни одного слова нельзя убрать из четырёх Евангелий, но, как сказала одна женщина по простоте своей: «Если бы надо было выбирать из четырёх Евангелий только одно, я бы выбрала Евангелие от Луки. Потому что, мне кажется, это Евангелие более, чем другие, обращено ко всем, даже потерявшим всякую надежду людям». Евангелие от Луки богато многими драгоценными жемчужинами — о некоторых из них мы сейчас упомянули. Найдя хотя бы одну из них, мы начинаем понимать, что стоит всё продать, чтобы приобрести её. Хорошо идти по дороге жизни с Лукой и Клеопой и Воскресшим Христом, всё более узнаваемым нами!
Протоиерей Александр ШАРГУНОВ