Здравствуйте, глубокоуважаемый Александр Николаевич! Пишет Вам писатель из республики Адыгея Олег Селедцов. Я не изобрету велосипеда, если скажу, что любому терпению рано или поздно приходит конец. Любая натянутая чрезмерно нить рано или поздно лопнет. Наступил предел и моему терпению.
Жизнь в нашей национальной республике становится с каждым днём и даже часом всё «радостней и веселей». С упорством Сизифа заставляешь себя проникаться верой, что в России помнят о нас, не «кинули» в очередной раз
Даже когда нашу знаменитую 131-ю бригаду, служившую для нас хоть каким-то гарантом покоя, вывели на постоянную дислокацию в Абхазию, всё равно мы себя утешали: Москве виднее.
Некоторое время назад Всероссийский фонд святителя Николая-чудотворца решил установить в Майкопе памятник этому великому православному святому. Смета, проект, финансы — всё было сделано своевременно, выбрано место и т. д. И тут местная элита из числа интеллигенции, предпринимателей и религиозных фанатиков поклялись умереть, но не позволить нам, «неверным» ставить свои христианские символы. Место для памятника перенесли на юго-западную окраину города, но и сюда примчались разъярённые деятели в папахах и с кинжалами. Досталось бы строителям и полковому священнику о. Николаю, если бы не командир бригады, который выслал для охраны их роту автоматчиков. Неделю у святителя дежурил вооружённый караул.
На всё русское в Адыгее идёт постоянное давление. Закрываются мои радиопередачи, в которых я смею рассказывать о Севастополе, запрещена любая критика в адрес местной власти, нельзя говорить о недостатках ЕГЭ, о Фурсенко и Швыдком. Даже за сочетание слов «финансово-экономический кризис», прозвучавших в радиоэфире, журналиста могут уволить. Культурное пространство республики давно превращено в резервацию. Журналы Адыгеи могут печатать произведения исключительно писателей Адыгеи. Даже краснодарских и ставропольских авторов нельзя. То, что печатается в журнале «Литературная Адыгея», должно быть выглажено, вычищено до маразма. Невозможен и намёк на отступление от линии партии («Единой России», конечно) и руководства Республики. Вот пример.
Мой роман «Ей, гряди» Исхак Машбаш (председатель местного писательского союза) принял почти с радостью, дал команду Халиду Тлепцерше (редактору журнала) договориться о печати. Халид заявил, что будет печатать, если я сокращу объём на треть, убрав все спорные и критические места, сменю название с библейского на нейтральное и буду готов к дальнейшим компромиссам при публикации романа.
А куда денешься? Я согласился. Семью-то кормить надо...
Роман печатали по две главы до 4-го номера за прошлый год. И всё. Халид мне сказал, что нас и так уже должны убить за то, что мы успели напечатать. Так что, извини, дорогой, но больше ни строчки, ни слова. Неси что-нибудь другое.
Принёс я повесть, заставляющую думать. Месяц Халид с Машбашем решали, что с ней делать. Наконец, вынесли вердикт: вещь идеологически вредна. Если её напечатать, нас расстреляют. Что же вызвало у уважаемых аксакалов такой гнев? Оказывается, я постоянно упоминаю в повести государство Буркина Фасо, и в этом мои писательские боссы усмотрели намёк на Адыгею.
Ребятушки, вы разве не помните знаменитое заседание Совбеза ООН, на котором после представителей США слово дали представителям именно этой африканской сверхдержавы, и господин представитель с умным видом прорек «Нас в Буркина Фасо страшно беспокоит агрессия России против суверенной Грузии». Причём же здесь Адыгея? Крайнее раздражение вызвала шутка в устах героя с армянской фамилией: «Как это у нас, у русских, говорится...».
О Православии у нас писать нельзя. О русских героях нельзя. Сказала мне одна поэтесса: «Как же ты, Олег, собираешься жить в Адыгее, если не занимаешься переводами?»
Некоторое время назад в «паутине» критик Василина Орлова опубликовала на сайте «Библиотека одного стихотворения» эпилог из моей поэмы «Богатыри». Реакция на это наших либеральных пользователей интернета была крайне отрицательной. Вот характерная выдержка (стиль сохранён): «Упорное желание кого-то разыграть националистическую карту настойчиво требует «облагораживания» весьма примитивной идейки об имперском величии, «руссиш убер аллее», гастарбайтерах в виде тех же таджиков, туркмен или осетин, которые за «истинно русскими святошами,, будут убирать православное дерьмо, Сергием благословленное».
С одной стороны — больно, но с другой, когда тебя враги зачисляют в лагерь «Русского Дома», я думаю, это высшая похвала провинциальному писателю.
Олег Валерьевич СЕЛЕДЦОВ