Прежде наступления Великого поста Церковь хочет показать нам, какой должна быть подлинная молитва.
Хотя притча сегодняшнего Евангелия – не учение о молитве, но то, что она описывает, происходит во время молитвы в храме. В молитве особенным образом раскрывается вера и правда человека, его личные отношения с Богом. Посмотрите на этих двух людей. У одного из них – нормальная человеческая молитва покаяния, а у другого, у фарисея, – карикатура на молитву. Фарисей исполнен самодостаточности. Он весь повёрнут на себя, замкнут на себе. Так и сказано о нём в Евангелии: «Он молился в себе». Он оправдывает себя. Хотя он стоит на молитве, но обращения к Богу у него на самом деле нет. Стоя перед Богом, он обращается к самому себе.
Отвернувшись от Бога, он не может не отворачиваться и от людей – вот от этого мытаря, которого он немедленно заносит в каталог грешников, нечистых, ставит его в один ряд с ворами, обманщиками, прелюбодеями. Таким образом, фарисей не может не отделять себя от правды Божией, не говоря уже о Божием милосердии.
Мытарь же, напротив, совершенно открыт Богу и людям. Прежде всего людям, потому что он знает своё место – место, которое определили ему другие: позади всех, в притворе храма, стоит он, смиренно склонившись, с опущенной головой. Его сердце открыто Богу, он ничего не говорит о себе, а только называет себя грешником и взывает к Божию милосердию. Фарисей говорит: «Боже, благодарю Тебя, что я не таков, как прочие человеки!» Мытарь молится: «Боже, будь милостив ко мне, грешнику!» Ты помилуй меня – даже не меня, говорит он, а того грешника, которым я являюсь.
Всё упование мытарь возлагает на Бога, по-настоящему видит он своё бедственное состояние и с ужасом сознаёт, что значит быть грешником. Он не помнит о себе, он совершенно предаёт свою жизнь Богу – и вот, он уже на лоне Авраама. Милосердие Божие может соделать его праведником, чего никакими делами не может достигнуть фарисей.
А теперь я расскажу вам новую притчу. Две женщины вошли в храм помолиться за Божественной литургией.
Одна – мать большого христианского семейства. Все знают, что она принимает активное участие в различных мероприятиях прихода. Пройдя ближе к алтарю, она встала в первых рядах молящихся. Другая женщина осталась в глубине храма, не смея шагнуть вперёд. Про нее было известно, что она оставила своего мужа, с которым венчалась в этом храме, и вышла замуж за другого. И многие в приходе косо поглядывали на неё, несмотря на то, что она часто посещала богослужения. Как всегда, во время евхаристического канона звучали эти слова Спасителя: «Приимите, ядите, сие есть Тело Мое, еже за вы ломимое во оставление грехов» и «сия
есть Кровь Моя Новаго Завета, еже за вы и за многия изливаемая во оставление грехов». Как всегда читалась молитва перед причастием: «Господи Боже мой, вем, яко несмь достоин, ниже доволен, да под кров внидеши храма души моея, занеже весь пуст и пался есть», «прими убо и мене, Человеколюбче Господи, якоже блудницу, яко разбойника, яко мытаря и яко блуднаго». И перед самой Чашей священник произносил: «Верую, Господи, и исповедую, яко Ты еси Христос, Сын Бога Живаго, пришедый в мир грешныя спасти, от них же первый, первая есмь аз». Первая женщина в числе первых подошла к Чаше, чтобы принять причастие, благодаря Бога за то,
что Он сподобляет её принимать столь часто Его Пречистые Тайны. А вторая женщина осталась стоять в притворе, с безмерной тяжестью своего страдания, прикрыв лицо руками, чтобы никто не видел её слёз. Из её раздираемого отчаянием сердца поднималась молитва: «Боже, милостив буди мне, грешной!
По делам своим я праведно лишена причастия, но не лиши меня навсегда общения с Тобой, не оставь меня. Не дай моим детям пострадать из-за моего безумия. Ты пришел спасти грешников, больных, погибающих, помоги мне выйти из этой беды, исцели, избави, сотвори невозможное».
У этой новой притчи нет вывода, как у евангельской. Мы далеки от мысли утверждать, что первая женщина выйдет из храма неоправданной. Оставим Богу этот Ему одному принадлежащий суд. Но притча Господня о мытаре
и фарисее даёт нам, по крайней мере, возможность надеяться, что вторая женщина узнает милосердие Божие – вместо милосердия прихожан. Бывают, увы, в нашей Церкви отношения друг к другу удручающие, даже глубоко возмутительные. Суды, пересуды, осуждения, сплетни, недоброжелательные взгляды. Надо иметь мужество признать, что они – греховны, намного более греховны, чем грехи, которые они осуждают. И есть такая «праведность» и такие «добродетели», которые современные фарисеи носят на груди как медали. Или как тяжёлое бремя, которое надо непременно заставить носить других, как бы в отместку за то, что им самим приходится носить его.
Понимаем ли мы, что самое великое время в нашей жизни – когда по дару Христа мы узнаем подлинный смысл греха и тайну Божественного милосердия? Пусть мы будем иногда даже чуть-чуть менее строгими по отношению к внешнему закону, но только бы дано было нашему сердцу хоть немного больше открыться Евангелию.
Покаяние христиан никогда не кончается, Церковь снова и снова призывает нас к нему, как в первый день нашего обращения ко Господу. И прежде чем придут к нам дни сугубого покаяния, она учит нас молиться: «Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче».
Смысл притчи – в том, чтобы мы правильно предстояли пред Богом. Это значит, во-первых, чтобы мы смиренно принимали истину, хранимую Церковью, а не мудрствовали своевольно и высоко о тайнах, превосходящих человеческое разумение. И, во-вторых, как следствие этого, в смирении и простоте, в признании своей нищеты приносили перед безконечной любовью наше покаяние.
Протоиерей
Александр ШАРГУНОВ