2 января 1834 г. 190 лет назад РОДИЛСЯ Василий Григорьевич ПЕРОВ
Имя Василия Перова в советское время было символом реализма в русской живописи, а его творчество признавалось образцом этого направления в изобразительном искусстве. Сюжеты его картин, несущие в себе мощный социальный заряд, направленные на выявление печальных сторон русской действительности, укладывались в канву критического реализма. В середине XIX века это стало модным и острым направлением не только в культуре, но и в образе мыслей тогдашнего поколения образованных русских людей. В 1861 году закончилась эпоха крепостного права в России. Страшным сном представителям «передовой» русской общественности казалось время императора Николая Павловича I, Николая Палкина – как называли его в либеральных кругах. И поэтому на ура принимались все творения нового «демократического» искусства, выражались ли они в «облитых горечью
и злостью» стихах Некрасова или в живописи, которая, как мнилось тогда, ушла от академизма с его классическими сюжетами и вышла в народную жизнь России, с типажами из простого люда, из реальной жизни тогдашнего обывателя.
Конечно, Василий Перов нёс в себе от рождения некую обиду на официозные государственные порядки в Российской империи. Ведь так получилось, что он считался незаконнорождённым и потому не мог официально носить фамилию своего отца.
Дело в том, что родители его официально оформили свой брак путём принятия церковного таинства спустя месяц после рождения своего первого ребёнка. Его отец – провинциальный прокурор в сибирском Тобольске, барон Георгий Карлович Криднер – выходец из прибалтийских немцев.
Вдовец и муж уже в летах, он, имевший взрослых сыновей, полюбил некую девицу Иванову, появился плод любви и лишь после этого родители решили узаконить свой союз церковным венчанием. Брак узаконили, но по тогдашним установлениям ребёнок, рождённый вне брака, так и оставался в статусе незаконнорождённого. Для таких случаев в православной стране имелся институт крёстных отцов, которые крестили ребёнка и признавались официально отцами чада. Со временем будущий художник взял себе в качестве фамилии своё школьное прозвище Перов, которое ему дал учитель, бедный церковный дьячок, отметивший незаурядные способности юного рисовальщика.
Под этой фамилией он поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. До этого была школа рисования в Арзамасе, но Перов до поступления в училище не мог получить систематического образования. Его отца переводили по службе с места на место – то в Архангельск, то в Самару, то в Нижний Новгород, то в Арзамас. Мальчик рано оставил своих родителей и уехал в Москву учиться.
Но денег на оплату учёбы, да и на жизнь, просто не было. Его выручила фамилия крёстного – Васильев (тогда ещё Перов носил официально эту фамилию). Один из преподавателей училища тоже имел такую фамилию и пожалел нищего студента-однофамильца, взял его в свою семью. Перов вспоминал впоследствии, что ему, дворянину, было неловко жить приживальщиком в доме учителя и он старался стать первым учеником. Вскоре за свою работу – портрет своего старшего брата по отцу Николая – он получил малую серебряную медаль, присланную ему с выставки из Императорской академии художеств, из самого Санкт-Петербурга! То были уже иные времена, скончался император Николай Павлович, скончался и учитель Перова в академии художеств, художник Павел Федотов. На пятилетие его смерти в 1857 году в Академии художеств была устроена выставка памяти художника, любимца императора Николая Павловича. На выставку были взяты работы наиболее талантливых молодых живописцев, идущих вслед за Федотовым по стезе жанровой живописи. Так как Перов (будем теперь называть его этой фамилией) был уже отмечен наградой Академии, то взяли на выставку и его картину «Приезд станового в село на следствие».
Становой – полицейский надзиратель, приехал в село для ведения дела и допроса подозреваемого – молодого крестьянина, обвиняемого в «буйстве».
Так называли тогда любое неподчинение властям. В тёмной избе за столом сидит важный полицейский чин в мундире, рядом писец, записывающий показания обвиняемого, перед ним связанный сам «преступник», за его спиной сельский пристав, зорко следящий, чтобы арестованный не начал буянить. Весь колорит картины тёмный, фигуры чиновных людей тоже темны. А вот фигура арестованного – вся в белом, и лицом он – вылитый Иисус Христос с иконы. Он стоит перед полицейским, как Христос перед Пилатом, и, видимо, говорит ему что-то подобное тому, что Христос говорил римскому прокуратору.
Остальное додумывайте сами, но картина тогда произвела на зрителей ошеломляющее впечатление, и художник Василий Перов сразу стал знаменит. Академики живописи оценили художественное решение картины – почти классическую композицию фигур, только вместо римских героев на полотне встали простые русские люди из провинциальной русской жизни. Ну а молодое поколение сочло полотно революционным. Это было модно тогда и не осуждалось властями нового императора Александра Николаевича – страна шла по пути кардинальных социальных реформ.
Увлечённый идеями перемен и отказа от всего старого Перов пишет своё самое скандальное полотно и выставляет его как раз в 1861 году, когда ветер перемен в российском государстве разыгрался не на шутку. В демократической общественности тогда, видимо, было решено ударить по поповщине. И вот из-под кисти либерального живописцареалиста появляется совершенно фантастическое полотно «Сельский крестный ход на Пасхе».
Почему это полотно совершенно фантастическое? Ведь всеми советскими партийными искусствоведами оно было утверждено как вершина отечественного критического реализма и в своё время фигурировало иллюстрацией в советских школьных учебниках как образец разоблачительного искусства, очень смело раскрывающего пороки тогдашней церковной жизни.
...На полотне изображено начало крестного хода в пасхальный вечер. Когда верующие люди поют: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробе живот даровав...»
И священник восклицает: «Христос воскресе!», а люди ему отвечают: «Воистину воскресе!» И так трижды. Это самый священный и благодатный момент Пасхи.
Так можно ли поверить, что священник в этот самый сакральный момент вываливается из церкви в стельку пьяный, едва держащийся на ногах, как это изобразил Перов? Это чистая ложь и откровенная тенденциозность, не имеющая никакого отношения к реальной действительности, а созданная погружённым в неистовый критицизм воображением «передового» живописца. Разумеется, демонстрация этой картины вызвала скандал в культурном обществе российской столицы. Художнику грозила высылка в Соловецкий монастырь на церковное покаяние, но спас его Павел Михайлович Третьяков, богатый меценат и ценитель современной тогдашней российской живописи. Он быстро купил за приличные деньги эту картину у художника и... спрятал её от лишних глаз в запасниках своей галереи. Скандал утих.
Конечно, приступы борьбы с «опиумом для народа» не оставляли Перова и позже. Сколько усилий и таланта положил выдающийся живописец, чтобы писать, по сути, карикатуры на русское духовенство. Зачем? Это трудно объяснить, но из-под его кисти вышла действительно выдающаяся картина «Чаепитие в Мытищах, близ Москвы», очень колоритное полотно, где изображён толстый, обрюзгший батюшка, мирно пьющий чай из блюдечка у блистающего начищенной медью огромного пузатого самовара.
Уважительный дьячок пьёт чай, стоя сзади. Хозяйка доливает воду из кувшина в самовар. Ситуация здесь гораздо более оптимистическая, ведь батюшка вполне трезв и чай пьёт весьма прилично, хотя вся обстановка «разоблачительная». А почему? Да потому, что к чайному столу подходит оборванный нищий с таким же оборванным и босым мальчиком и просит подаяния. А батюшка пьёт чай и не обращает внимания на бедняка. «Вот они
какие, попы-то!» – так и хочется сказать, глядя на это полотно. Но ведь мы знаем, что Церковь всегда собирала деньги и вещи для бедняков, что в монастырях кормили сотни богомольцев, лечили в монастырских лечебницах, учили безвозмездно детей в церковных школах.
Ведь даже самого Перова учил грамоте (и придумал ему фамилию!) образованный церковный дьячок. Так заслужила ли русская Церковь такие поношения от «передового» художника? В этих полотнах проступают приметы времени с его нигилистическим накалом, с его Базаровым, смеющимся над всем идеальным, святым, признающим за реальность только внутренности разрезанных им несчастных лягушек.
Со временем Перов поймёт это и многое изменит в своём творчестве, запечатлеет на своих полотнах немало образов простых русских людей и в горе, и в радости. Разоблачительные мотивы както снивелируются в его сознании, уступая место душевности и простым человеческим чувствам. Вот как будто невзыскательное полотно, иллюстрация к тому же роману Тургенева «Отцы и дети», где старики родители стоят, склонив головы у могилы своего рано умершего сына.
Над могилой возвышается православный крест, но кто бы посмел глумиться над ним?
Василий Григорьевич Перов не чуждался общественной жизни, был одним из основателей «Товарищества передвижных выставок» – прекрасного начинания сообщества русских художников, организаторов выставок картин по всей
России, несущих искусство, как говорится, в народ. Но он не играл там руководящих ролей, он более был углублён в себя, его не привлекали пейзажи, он искал человеческие образы. И находил таковые, создавая портреты выдающихся русских людей своего времени. Портрет русского филолога, автора знаменитого «Словаря живого великорусского языка» Владимира Даля, поразил современников – настолько это глубокий поразительный образ старого мудрого человека с пристальным всезнающим взором проницательных глаз. А портрет Фёдора Достоевского, где великий писатель сидит в кресле, сомкнув руки на колене, и о чём-то мучительно размышляет – лучше не выразить трагического облика удивительного писателя-пророка, многое предвидевшего в драматическом будущем России.
К концу своей не очень долгой и не очень счастливой жизни Василий Перов многое переоценил в прежних своих заблуждениях. Судьба не была ласкова к нему. Он рано женился по большой любви, жена родила ему троих сыновей, но вскоре умерла от болезни, а потом умерли и два его сына. Остался у него единственный сын Владимир Перов, который пошёл по стопам своего отца – стал известным художником. Знакомство с Достоевским заставило Василия Григорьевича изменить свою общественную позицию, он понял, что неумеренное критиканство и потрясение устоев общества и государства в духе известного бездумного кликушества «Перемен! Мы ждём
перемен!» – может привести к страшным последствиям.
Художник под закат своей недолгой жизни в 1875 году пишет поразительное полотно «Суд Пугачёва», где изображает момент расправы «революционеров» XVIII века, пугачёвцев (а проще говоря – бандитов-головорезов) с семьёй помещика в захваченной усадьбе. Уже валяется на камнях двора отрезанная голова сына помещика, а перед развалившимся в кресле душегубом Емелькой Пугачёвым в красном кафтане, напоминающим какого-то кровавого монстра, стоит старый русский дворянин и не склоняет свой головы перед убийцей-бунтарём, а гордо и презрительно смотрит на него.
Сзади уже приставил ему к горлу нож какой-то подручный Емельки. Народ, собравшийся вокруг, с ужасом смотрит на эту сцену, а за зданием усадьбы поднимается опоясывающее полнеба пламя какого-то адского пожара. Это – пророческая картина будущих бед, что обрушатся на Россию уже в следующем веке. Недаром эта картина была совершенно не знакома советскому зрителю, её скрывали в запасниках, потому что она не укладывалась в хрестоматийный образ «заступников за народ», какими изображались все эти кровавые бунтари в нашей официозной истории.
...Измученный тяжёлыми болезнями Василий Григорьевич Перов скончался в июне 1882 года, пережив убийство революционерами царя-освободителя Александра II, разочарованный во многих идеалах своей вольнолюбивой юности, но не оставивший веры в Россию и в простых русских людей, служению которым он посвятил всю свою жизнь.
Станислав Сергеевич ЗОТОВ