Борис Кустодиев, возможно даже неожиданно для самого себя, оказался одним из создателей мифа о дореволюционной России как о некоем золотом веке русской жизни.
Глядя на спокойную, сытую и абсолютно счастливую жизнь, которая течёт размеренно от праздника до праздника, на его роскошных купчих, чистеньких ремесленников и прочих благонамеренных и верноподданных граждан Российской империи, невольно удивляешься, как таким благополучным во всех смыслах людям пришло в голову совершить революцию, чтобы от всего этого благополучия отказаться. Впрочем, миф есть миф, и реальность российской действительности начала XX века была далеко не такой радужной.
Кустодиеву было необходимо время от времени оказываться в созданном им волшебном и счастливом мире русской провинции. Особенно после 1915 года, когда у художника начался необратимый паралич нижней части тела и он постепенно полностью утратил возможность ходить. К счастью, возможность держать кисть и писать сохранилась.
Картины Кустодиева на пасхальную тему могут послужить настоящим путеводителем по празднованию Пасхи до революции.
Первой в этом ряду можно поставить картину «Канун Пасхи». На таинственном тёмно-синем фоне сумерек виден силуэт православного храма, вероятно, освящённого во имя Воскресения Христова. Окна храма и рядом стоящей колокольни ярко освещены тёплым золотистым светом. Вокруг храма – толпа людей, несущих свечи, пасхальная служба только начинается.
Следующей картиной кустодиевского пасхального цикла можно считать «Пасхальную ночь» 1917 года. В этом году Борис Кустодиев во время пасхальных торжеств был в Москве, так что, скорее всего, здесь изображён Успенский собор Московского Кремля, рядом с которым происходит кульминационный момент пасхальной службы – крестный ход. В самом центре композиции – лик Спаса Нерукотворного на розовой стене храма.
Действие других полотен происходит уже на следующий день, собственно, во время празднования Пасхи. Цикл продолжает картина «Христосование» (1916). Это одна из самых известных пасхальных композиций Бориса Кустодиева. Главные герои картины – пышная купчиха в нарядном розовом платье с розовой же шалью и её гость, благообразный купец в парадном чёрном сюртуке и начищенных сапогах, обмениваются традиционными пасхальными поцелуями и крашеными яйцами, то есть совершают обряд христосования.
В руке у купца – красное крашеное яйцо, символ праздника. На белоснежной скатерти в живописном безпорядке расположены тарелка с горкой крашеных яиц, банка с чёрной икрой, жареная курица, творожная пасха, ряд разнокалиберных и разноцветных бутылок с алкоголем и как главное украшение стола – два кулича, высокий и высоченный, украшенные бумажными розами и щедро обмазанные белоснежной сахарной глазурью.
Далее действие в пасхальной серии Бориса Михайловича Кустодиева перемещается на улицы среднерусского провинциального города. Картины «Светлое воскресение» и «Пасхальный день» (1917) показывают жителей этого городка, которые, посетив утреннюю церковную службу, степенно прогуливаются, обмениваются приветствиями и поздравлениями со своими знакомыми. Мы видим дородных благостных священнослужителей, их красавиц жён и дочерей, купцов и купчих.
В картине «Светлое воскресение» группа персонажей, среди которых есть и священник, и купец, и две дамы, находится перед широко открытыми церковными воротами, как будто на границе мира духовного и мира земного. Но и в мире земном, расстилающемся за воротами, который освещён ярким весенним солнцем, видны не только белоснежные стены и зелёные крыши домов местных обывателей, но и несколько храмов с ярко-синими куполами.
«Пасхальный день» переносит нас на улицу на окраине идиллического городка, где люди могут целые дни проводить, сидя на завалинке и созерцая окрестности, где в маленьких домиках на окнах пышно расцветают герани и жизнь течёт спокойно и безмятежно, осеняемая белоснежным храмом, который возвышается на холме. Именно здесь встретились двое священников и их семьи, совершающие традиционную прогулку в середине счастливого пасхального дня.
Иногда картины Бориса Кустодиева, которые он исполнял в уникальном индивидуальном художественном стиле, называют «грёзами», ведь он совершенно искренне рассказывал в них о том, как, по его мнению, должны жить русские люди. Кустодиев прекрасно понимал, что того, что он изображал на своих картинах, никогда не было, но мечтал и втайне надеялся, что когда-нибудь всё это окажется вполне реальным. Действительно, почему невозможны радостное ощущение жизни, красота, добродушие, чистосердечие, простота и прочие приметы идеального мира. И каждый раз светлый праздник Пасхи пробуждает в нас новые надежды на то, что художественная утопия когда-нибудь может оказаться реальностью, а мечта о спокойной, праздничной и осмысленной жизни на земле будет вполне осуществима.
Алина НИКОНОВА