Жительница Самары Таисия Петровна Беленина долгое время считала, что её жизнь не сложилась: рано умер муж, сын оказался в психиатрической больнице. Поэтому была замкнута, неразговорчива, о её жизни люди знали мало.
Всё изменилось, когда она стала работать дежурной по богадельне, что при Вознесенском соборе Самары. Ухаживая за престарелыми женщинами, она и утешала, и выслушивала их рассказы о своей жизни, вместе и плакали, и молились.
Однажды она подошла ко мне и сказала: «Вот вы записываете рассказы людей. Запишите и мои воспоминания…»
Таисии Петровны уже нет с нами. Но её рассказы кажутся такими живыми.
Последнее желание
– У моего мужа Евгения врачи диагностировали рак почек. Он быстро угасал.
Перед смертью сказал мне: «Когда будешь отмечать по мне девять дней – пригласи на поминки Маю».
Мужа похоронили.
Вскоре мы стали готовить поминки девятого дня. Я пошла к Мае – с ней мой супруг учился в школе с первого по десятый класс, они вместе сидели за одной партой. Все последующие годы наша семья дружила с этой порядочной, совестливой женщиной.
Мая жила на втором этаже одного из старых двухэтажных домов за Хлебной площадью. Дом я нашла, а вот номер квартиры подзабыла.
И вот стою перед крутой винтовой лестницей и понимаю, что подняться на второй этаж мне не по силам, да и какая из трёх квартир нужна мне – тоже не знаю…
И тогда начинаю молиться: «Святой ангел-хранитель, покровитель мой и благодетель! Как заботишься ты о каждом нуждающемся в твоей помощи, позаботься сейчас обо мне, сообщи рабе Божией Мае, что я жду её на первом этаже её дома…»
Молилась я около пятнадцати минут. Неожиданно дверь одной из трёх квартир открылась, на площадку вышла Мая. Она увидела меня, поздоровалась, а потом громко сказала (она была глуховатая):
– В квартире на полную мощь гремит радио, но твои звонки я всё равно услышала.
Так исполнилось одно из последних желаний моего мужа – Мая побывала на поминках, вместе с нами молилась об упокоении раба Божьего Евгения.
А я тогда вдруг поняла, почему Господь исполнил желание моего мужа.
Много лет назад мы жили на Украине, в городе Овруч – муж служил офицером в авиационном полку. Рядом с воинской частью находился Свято-Васильевский женский монастырь. Когда в части стали списывать военную технику, муж пошёл к настоятельнице монастыря и предложил ей купить по остаточной стоимости три грузовые машины. Эти машины, лучшие из всех, он потом и подремонтировал.
В благодарность настоятельница подарила мужу духовную книгу. Помню, Евгений читал эту книгу и с изумлением мне говорил: «Ты знаешь, а мир-то устроен не так, как нас учили в школе.
Бог, оказывается, есть!»
Дядя Миша
У жены маминого брата был брат – Далныков Михаил Филиппович. Он считался нашим дальним родственником. Дядя Миша любил с моей бабушкой пить чай, беседовать о духовном.
Время от времени дядя Миша надолго, на шесть лет, уходил из села – пешком шёл в Москву. Три года до первопрестольной, столько же обратно. Так же он ходил в Астрахань. О своём паломничестве никогда не рассказывал.
В нашем селе, в окрестных сёлах и деревнях дядя Миша был знаменит тем, что он знал всё про всех – был прозорливым. Крестьяне говорили: «Угадывает».
Однажды к нам прибежала соседка, рыдает и говорит: «У меня кто-то разобрал швейную машинку. А это мой кусок хлеба. Как теперь жить?»
А дядя Миша, он был в нашем доме, спокойно ей так говорит:
– Это не кто-то, а твой сын. Он разобрал швейную машинку, а детали от машинки спрятал у тебя в доме, в подполе.
Соседка сразу поверила, побежала домой и нашла в подполе детали от машинки.
Когда соседка ушла, дядя Миша поднялся и стал быстро собираться в дорогу. Моя мама говорит:
– Да ты ночуй, куда в ночь пойдёшь?
– Боюсь, Надя, меня убьют. Переночую на вокзале. Никому не говори, куда я ушёл.
А утром пришла соседка, принесла для дяди Миши чугунок горячей варёной картошки. Удивилась, что не застала своего благодетеля:
– А где же он? – спрашивает.
– Да он ушёл вчера вечером, – отвечает мама.
– А куда ушёл?
– На пароход.
Ещё случай.
Другая наша соседка тётя Шура работала на лесоповале – в трёх километрах от села. За работу ей в совхозе давали куски хлеба. Вот мать и говорит сыну-подростку:
– Серёжа, езжай на велосипеде, привези хлеба.
Мальчик приехал в совхоз и оставил велосипед у магазина. Когда вернулся с хлебом, велосипеда не было. Пришёл домой весь зарёванный. А когда успокоился, говорит: «Пойду к дяде Мише».
Дядя Миша выслушал его и говорит:
– Твой велосипед забрал такой же, как ты, сорванец – Сергей Макаров, а спрятал его на чердаке своего дома. Там ищи.
Тетя Шура сразу побежала в милицию, и с участковым они пришли к Макаровым. Макаровы-старшие приходом милиционера были напуганы, стали было заверять в невиновности сына. Но когда поднялись на чердак дома, обнаружили тот самый велосипед.
Люди верующие говорили, что «это у него от Бога». А неверующие, таких было большинство, часто называли его дурачком.
Своей семьёй дядя Миша не обзавёлся, жил с сестрой, у которой было двое детей. Сельские, бывало, начнут допытываться у дяди Миши: «Расскажи нам, куда ты ходишь, что видишь?» В ответ он брал балалайку и начинал петь шутки-частушки. Все смеялись. «Да он глупый!» – говорили разочарованно и уходили.
Мы, родственники, тоже иногда спрашивали о его паломничестве. Дядя Миша обычно отвечал так:
– Хожу и хожу. Слава Богу! Господь даёт силы – и хожу.
У дяди Миши в Куйбышеве был брат – известный хирург. Но дядю Мишу он принимал редко, из-за его веры.
Когда дядя Миша возвращался в село из очередного паломничества, первыми его встречали старухи и одинокие бабы.
У всех были вопросы да просьбы.
А бывало, что выйдет он из дома старухи и только смеётся – спрашивали ведь часто о всякой чепухе.
Но бывало и не до смеха. Это когда в селе случались серьёзные происшествия и требовалось найти убийцу, вора, насильника, поджигателя. На слёзные просьбы пострадавших дядя Миша всегда откликался, называл имя лиходея, но сразу уходил из села. Иногда на несколько лет. Он знал, когда можно будет вернуться в свой дом.
Между прочим, люди заметили: если Михаил Филиппович в селе – в селе порядок и тишина. Участковый был без работы.
Дядя Миша никогда никого не осуждал. Бывало, начнут ему жаловаться:
«Вот, ограду у меня сломали!». А он отвечает: «Не печалься, не переживай. Другой придёт и починит». Так и случалось.
Когда дядя Миша состарился, его взяли в больницу, выделили отдельную палату. Эта больница когда-то принадлежала отцу дяди Миши – местному помещику. Врачи знали об этом. Знали они и об удивительных способностях своего постояльца.
Свой век, последние пять лет, дядя Миша доживал в этой больнице.
Село моё – Тушна
Моё родное село Тушна Ульяновской области было образовано в 1669 году.
От окраины села до берега Волги – 8 вёрст. Земля здесь плохая, с примесью белого камня. Поэтому многие жители до революции уходили – кто на Волгу бурлачить, а кто подавался в матросы.
В 1831 году в селе был построен, взамен сгоревшей в 1812 году деревянной церкви, каменный трёхпрестольный храм во имя Архистратига Михаила. В церкви хранилась древняя явленная икона святой Параскевы мученицы, почитаемая чудотворной.
Проживало в селе в те годы почти пять тысяч человек. Люди отличались набожностью, были добрыми и странноприимными, отзывчивыми на чужую боль. Но всё стало меняться после 1917 года.
В начале 30-х годов большевики разрушили колокольню, снесли золочёные купола церкви. Исчезла чудотворная икона святой Параскевы Пятницы.
В бывшем храме разместился сначала клуб, а в последние советские годы пилорама. Не стало церкви – и через 15 лет выросло поколение безбожников, у которых слова о любви к ближнему, о милосердии вызывали только смех.
В 1946 году мне было семь лет. Помню, как в наш дом по ночам стал тайно приходить священник. Он скрывался от властей. А за продуктами приходил к моей бабушке Домне Никитичне.
Однажды ночью я проснулась от шёпота – бабушка и священник тихо беседовали в сенях. Бабушка поставила ему небольшой столик, и он ел из чугунков. Пока он ел, бабушка в мешок складывала продукты: картошку, крупу,
сухари, сушёную рыбу, икру. Сушёную волжскую рыбу привозила моя мама – она и отец в ту пору уже работали на пароходе. Однажды по просьбе священника мама привезла из Горького деревянное масло для лампады.
Я запомнила внешность священника: зачёсанные светлые волосы, доброе лицо. На вид ему было около 45 лет.
Одет он был в фуфайку, кирзовые сапоги. Носил шапку, хотя было лето.
Уходил он всегда огородами, вдоль конюшни, в сторону волжского хребта. А дальше – в Арбучинский лес, который тянется на десятки вёрст.
– Бабушка, а где он живёт, в землянке? – спрашивала я.
– В дупле живёт, дупло закрывается.
– Баба, если меня спросят о священнике, что говорить?
– А ты скажи: «Я не видела, я спала».
Но в селе сотни глаз, утаиться трудно. Прознали местные о том, что к нам по ночам ходит священник. Даже назвали его имя – Тарасий. Сельские старухи почему-то сразу взъелись на меня – кто обзывал, кто материл. А мальчишки и девчонки, видимо, с подачи взрослых стали меня обзывать Тарасихой.
Когда я спрашивала у бабушки о священнике, она отвечала: «Зачем тебе?
Народ у нас злой. А ты маленькая, проговоришься – тебя убьют и меня убьют.
Сталин-то ещё живой – он быстро расправится».
– Баба, а почему народ злой?
– Потому что церкви в селе нет.
– Баба, а когда церковь будет?
– Как Бог даст.
О Сталине в селе ещё так говорили: «Он не наш, он не русский. Поэтому у него – своё, а у нас – своё».
Когда к бабушке подступили с расспросами о священнике, она при всём народе сказала:
– Если выдадите его – меня расстреляют, моих детей и внуков расстреляют.
Но что вы потом Богу скажете?
Священника Тарасия никто не выдал.
…В 2009 году началось восстановление церкви. Когда был восстановлен один из трёх приделов – великомученицы Параскевы, в храме начались богослужения. Настоятель храма иерей Виктор Турович, в прошлом предприниматель, собрал село и сказал: «Я готов жизнь отдать на восстановление храма.
Кто может – помогайте, давайте вместе вернём святыню людям и Церкви».
И люди откликнулись.
В 2011 году был освящён и установлен купол на храм. Церковь обрела новую икону Параскевы Пятницы, написанную в начале ХХ века. А люди наконец стали обретать веру…
Записал Олег Иванович БЕДУЛА