Когда рассматриваешь старые фотографии политиков и высокопоставленных военных начала XX века (периода Первой мировой и революционного времени), то невольно наталкиваешься на мысль об удивительной схожести изображений: начальника германского Генерального штаба в 1916–1919 гг. – генерал-фельдмаршала Пауля фон Гинденбурга и начальника русского штаба Верховного главнокомандующего (1915–1917 гг.) генерал-адьютанта Михаила Алексеева.
Сходство оказывается поразительным, если вспомнить, что ничего общего в происхождении между ними не было. Гинденбург принадлежал к потомственной прусской аристократии, а Алексеев являлся сыном солдата, пробившегося в офицерский слой из самых низов. Но как говорят: «Бог шельму метит!». И Пауль фон Гинденбург, и Михаил Васильевич Алексеев приняли участие в свержении императоров, которым присягали и в верности клялись перед лицом Господа. Однако есть и серьёзные различия: Гинденбург позволил кайзеру Вильгельму II уехать из страны и не попасть в руки революционеров, а Алексеев поспособствовал аресту русского царя Николая Александровича и фактически предопределил трагическую гибель Святых Царственных Страстотерпцев в 1918 году.
Революции 1917 года в Российской империи и 1918 года во Втором Райхе имеют столько параллелей, что диву даёшься! Работал явно один и тот же проект свержения законной власти. Особенно это хорошо замечаешь, потому что положения – экономическое, социальное и военное – в Германии и России значительно отличались.
Германия стояла накануне полного поражения в Великой войне, экономика рухнула (и не только промышленность, но и сельское хозяйство), на страну надвинулся призрак голода (об этом чётко свидетельствуют документы немецкого правительства), а в социальном плане шло жесточайшее расслоение больших и малых общественных групп по доходам и даже бытовым перспективам (преодолённое только при Адольфе Гитлере не ранее 1937 года).
В Российской империи ситуация была совершенно противоположной. Русскую армию ожидала победа во Второй Отечественной войне, от нехватки продуктов и предметов первого спроса города и веси не страдали, расслоение общества не носило катастрофического характера (если обратиться опять же к документам эпохи, а не измышлениям советских историков).
Показателем благополучия или неблагополучия общества является, например, смертность. Возьмём, скажем, Петроград (Санкт-Петербург) и Москву. Петроград (смертность на 1000 человек): в 1914 г. – 21,5; в 1916 г. – 23,2; в 1919 г. – 72,6. Москва: в 1914 г. – 24,1; в 1916 г. – 20, 1; в 1919 г. – 45,1. Все данные приводятся по исследованию выдающегося русского социолога Питирима Сорокина «Современное состояние России» (Прага, 1922 г.). Sapienti sat! Умному достаточно!
Из этих данных видно, что Россия рухнула в яму в 1917 году. И генерал-адъютант Алексеев сыграл свою далеко не последнюю роль в сем падении.
До свержения государя Николая II жизнь генерала Михаила Алексеева – это, на первый взгляд, путь честного русского офицера. До Великой войны он воевал ещё на двух войнах: Русско-турецкой (1877–1878 гг.) и Японско-русской (1904–1905 гг.). При осаде Плевны был ранен в совсем молодом возрасте. Получал награды. Окончил Николаевскую академию Генерального штаба. Рос в чинах. Отличался смелостью, трудолюбием и педантизмом. Правда, хорошо знающие его люди утверждали, что Алексеев является весьма скрытным человеком. От императора он не получал взысканий, наоборот, награждался им и пользовался доверием.
Казалось бы, личного резона вступить в ряды заговорщиков генерал-адъютант не имел. Традиционно считается, что государь чуть ли не с радостью решил предоставить Алексееву пост, второй в военнофронтовой структуре после Верховного главнокомандующего. И привычно не вспоминают, что у Михаила Васильевича Алексеева имелся серьёзный конкурент, причём офицер, без экивоков преданный трону. Генерал от кавалерии Павел Адамович Плеве (1850–1916). Его кандидатура была отставлена (хотя и рассматривалась первой!) из-за антинемецкой пропаганды, развёрнутой в обществе. Очень было удобно удалять от государя людей при доминировании в СМИ ура-патриотической и дешёвой националистической идеологии. Судьба председателя Совета Министров Бориса Владимировича Штюрмера (1848–1917) тоже красноречиво свидетельствует об этом. У Штюрмера обнаружилось «преступление» против промышленной элиты. Он занимался расследованием коррупции в Русско-Азиатском банке (с участием французского капитала), Общества Путиловских заводов и махинациях финансиста Алексея Путилова.
Смерть Павла Адамовича Плеве в 1916 году, отставленного по болезни с должности командующего Северным фронтом, связывали официально с «нервным переутомлением». На яд, естественно, никто и не думал грешить. А зря!
Очень быстро Павел Адамович сгорел. И симптоматика болезни, по крайней мере, заставляет задумываться об отравлении. Как-то забывается теперь, что Плеве был родоначальником штурмовых батальонов и серьёзно занимался контрразведкой, причём обращая внимание на саботаж в промышленности.
Из воспоминаний известно, что не позднее 1916 г. Михаил Алексеев планировал арестовать императрицу и сослать её в монастырь. Рассуждение здесь чисто боярское: «Уберём царицу – спасём царя!» Но, зная обстановку, любой неангажированный историк вам скажет, что это типичный государственный переворот. Если бы государь заступился за Александру Феодоровну, то автоматически пришлось бы его убирать. Если бы принял эти действия, то фактически терял полномочия самодержавного правителя. Решиться на такое дело самостоятельно Алексеев не мог. Это ясно указывает на долгую его связь с заговорщиками. И если Плеве нажил среди финансовопромышленного круга себе врагов, то Алексеев, напротив, замечательно контактировал с Гучковым и Терещенко.
Февральская революция 1917 года показала, кто есть кто. Генерал-адъютант Алексеев под надуманным предлогом вызвал государя в Ставку. После отъезда императора в Могилёв быстро начинаются волнения в Петрограде, причём чуть ли не с Путиловского завода.
Информацию о событиях в столице Алексеев подаёт императору в искажённом виде. Генерал допускает отъезд царского поезда и почти одновременно тормозит распоряжения царя о выделении войск на подавление мятежа. В Ставке арестовать Николая Александровича было бы сложно. Всегда имелся вариант, что найдутся защитники монархии и сорвут планы революционеров.
Поезд в итоге оказался направлен в район Пскова, где распоряжался генерал-адъютант Николай Рузский, командующий Северным фронтом (!). И именно Рузский блокирует императора. А Алексеев организовывает телеграмму командующих фронтами в поддержку «отречения».
После возвращения государя в Могилёв вслед объявленному «отречению» Алексеев ограничивает общение императора. Верноподданный начальник штаба так поступить не мог. Скорее, должны были произойти обратные действия. Пусть даже революция охватила столицу, но в боевых частях имелись иные настроения. Освободить императора и поднять в поход армейские дивизии в поход на Петроград вряд ли являлось сложным делом.
Вот что доносил М. Алексеев Временному правительству 14 марта (когда переворот считался полностью удавшимся): «Многие к отречению императора Николая II и к отказу от престола великого князя Михаила Александровича отнеслись с грустью и сожалением. По некоторым данным можно судить, что многим солдатам манифесты были непонятны, и они ещё не успели разобраться в наступивших событиях. Во 2-м Сибирском корпусе 12-й армии возбуждён целый ряд вопросов относительно могущих произойти последствий. Были некоторые голоса, что без царя обойтись нельзя и надо поскорее выбирать государя, что евреев нельзя иметь офицерами... В сибирской казачьей дивизии Сводного корпуса манифесты произвели удручающее впечатление. Некоторыми выражалась надежда, что государь не оставит своего народа и вернётся к ним...».
А что могло бы произойти 3 марта при объявлении незаконности «отречения»?
Ответ очевиден.
Генерал-адъютант Алексеев просто предал своего императора. Именно он один из главных виновников гибели Российской империи.
Да, М.В. Алексеев стоял у истоков Белого движения. Но тому причиной оказался приход большевиков к власти. Веймарская республика в России не приключилась. В Германии радикалов сумели задавить. Густав Носке учёл неудачу генерала Корнилова. Алексеев же в итоге не дошёл до президента Российской республики, как Гинденбург до должности райсхпрезидента. Генерал скончался от воспаления лёгких в октябре 1918 года. Но лозунг «непредрешенчества» (то есть отказа от прямой реставрации монархии и отдачи всё на откуп Учредительному собранию), который использовал Алексеев (правда, не только он!) для идеологии Белого движения, стала одной из важнейших причин поражения Русской Армии в схватке с большевиками...
Очевидцы описывают, что 3 марта, по приезде императора в Ставку, Алексеев поцеловал государя... Что-то такое уже было, без малого двумя тысячами лет раньше в истории рода человеческого...
Александр ГОНЧАРОВ