Записки народного депутата
Поток отчаяния
Я не сгущаю краски, я просто читаю обращения и отвечаю на них тем, чем могу.
Оглаской и депутатскими запросами.
Наконец-то Северодвинск закрывают из-за кошмара эпидемии. Но сколько до этого нужно было взывать к государству…
Рассказывает северодвинка Ирина Суханова, молодая мать годовалых тройняшек, получившая инсульт, поскольку её до последнего не брали в больницу с ковидом: «Мы заколочены, закрыты с другой стороны, только через окно могу орать, просить о помощи. Мне измерили температуру 39,2, начались судороги, а врач говорит – кроме парацетамола, ничего вам дать не могу. Нет ничего у них тут. Вы знаете, в чём здесь ходят медсёстры на ногах? У них брезентовые клеёнки коричневые – их подстилают больным, которые писаются. Они примотаны бинтами к ногам. Терапевты в приёмном покое просто падают в обмороки, врачей практически нет, три медсестры в одном отделении. Врачи орут, ругаются – говорят, кричите, стучите, куда только можно, рассказывайте, что здесь творится!»
А вот вести с Алтая.
Там под шумок сокращают отделение ортопедии и травматологии краевого клинического центра охраны детства и материнства.
Сокращение лихое – со 106 прежних койко-мест для детей до 50.
А всем врачам-травматологам Сергею Рубелю, Александру Шмату, Валерии Шумилиной, заведующему отделением доктору медицинских наук, профессору, главному детскому ортопеду и травматологу Арсену Осипову – были предложены новые вакансии: санитаров, уборщиков и дворников.
Это, по всей видимости, лучшее применение врачам, делающим уникальные ортопедические операции детям со всего края. В отделении оперировали детей с тяжёлыми пороками развития грудной клетки и другими патологиями с 1984 года.
А вот очень типичное письмо из Тульской области, по поводу которого тоже направляю запрос в прокуратуру.
«Пишет вам Ирина Анохина. В нашем Богородицке из-за ковида умерла моя мама Ковшова Александра Алексеевна. Тесты никому не делали, хотя болели все проживающие с ней: две дочери и внук. (Диагноз был именно такой, не только по симптоматике, но и по тесту на антитела, который сделала одна из моих сестёр после выздоровления).
Официальный диагноз – ОРВИ. Причина смерти в свидетельстве – хроническая почечная недостаточность. Скорая помощь маму не забрала: "Мы её не довезём". Сейчас заболел ещё один родственник. Температура 39,5. Приехавший фельдшер (теперь врачи не приезжают) поставил бронхит и назначил флюорографию и приём антибиотика. Опять ни намёка на тестирование и КТ. А человеку за 60. И он в контакте с женой, детьми и внуками. А им что делать?»
А вот обращение сотрудников курского областного детского санатория. Не получают ни копейки уже два месяца. Должны получать 12 тысяч, надеются хоть на 6 тысяч, но денег не видят никаких. «У нас у всех есть дети… Есть больные родители. Ни в отпуск нельзя уйти, ни зарплату получить. Кто попал в больницу, больничный не оплачивают. Как нам быть? Голодать?».
Понимаю, что чиновники злятся на меня за огласку и запросы.
Но меня совсем не волнуют моральные страдания чиновников.
Есть поток отчаянных писем обычных людей, которых нужно спасать от гибели.
И я обязан быть спасателем – настолько, насколько получается.
Книжники против фарисеев
Без книг мир будет дик.
Без книг померкнет России лик.
Хорошая новость буквально по следам того, о чём я писал, в том числе и премьеру на депутатском бланке.
В последний момент постановлением правительства книжная отрасль отнесена к сфере деятельности, наиболее пострадавшей от эпидемии.
Включение в этот список подразумевает доступ к льготному кредитованию, отсрочки по налогам и взносам и другие меры поддержки для книжных магазинов.
Ведь 80 процентов продаж книг идут именно через эти магазины. Причём падение доходов издателей уже составило 48 млрд рублей, а дистрибьюторов печатных СМИ – 30 млрд.
Да, то постановление, которого удалось добиться, – это уже достижение.
Впрочем, над издательствами, и небольшими, и крупными тоже, по-прежнему нависает тень разорения. Речь не только о книгах, но и об учебниках. А значит, об образовании в стране как таковом.
Наверняка прямо сейчас на карантине пишутся книги, которые потом будут читаться с наслаждением. Вопрос – кем.
Крик книг лично я слышу отчётливо.
Книга может так подорожать, что станет недосягаема для большинства и читателей, и библиотек. И поверьте, электронная книга точно так же окажется труднодоступна. Платформы начнут значительно меньше платить издателям и при этом накручивать цену.
Проблема в последствиях атаки вируса. Вернее, в том, будет ли на него контратака государства. Сможет ли оно защитить малый и средний бизнес, село, производство, науку, культуру и образование. Или распишется в безпомощности. Или, что ещё страшнее, последуют фарисейские обещания, которые не станут выполнять.
«Даже в пекле
надежда заводится»
Название этого текста – первая строка колымского стихотворения Юрия Домбровского «Амнистия» – про Богородицу, которая «ходит по кругу проклятому» и «каждому пятому ручку маленькую подаёт».
Пекло – сильное слово. Но если в неволю придёт ещё пандемия, оно будет самым верным.
А под сводами чёрными, низкими,
Где земная кончается тварь,
Потрясает пудовыми списками
Ошарашенный секретарь.
И кричит он, трясясь от безсилия,
Поднимая ладони свои:
– Прочитайте вы, дева, фамилии,
Посмотрите хотя бы статьи!
Читаю жалобы от заключённых. В их письмах и сообщениях – большая тревога из-за опасности заражения.
Как вы знаете, я внёс в Госдуму амнистию к 75-летию Победы. Проект, обдуманный вместе с квалифицированными юристами и серьёзными правозащитниками. Секретарю незачем трястись. Речь о несовершеннолетних первоходках, об инвалидах, о беременных женщинах, осуждённых за незначительные деяния.
И о попавших после «московских протестов» тоже речь.
Провести амнистию к юбилею Победы мне кажется логичным. Так уже делали раньше. А что мешает проявить элементарную человечность теперь?
По-моему, та или иная форма амнистии особенно актуальна сейчас, когда эпидемия представляет угрозу всем, но тем, кто в заключении, особенно.
Зная, что в тюрьмах и на зонах должным образом не соблюдаются санитарные нормы, да и вообще с медициной плохо, надо отдавать себе отчёт: попадание вируса в места лишения свободы может привести к страшным последствиям.
Кстати, в Индии и Иране, в США и Франции уже пошли по пути освобождения части узников в разных вариантах, в том числе по амнистии.
Понятно, всегда при таких решениях есть риски и сложности.
Всё надо обсуждать, но честно и человечно.
Честно, человечно и незамедлительно.
Я кричу: – Ты права, Богородица!
Да прославится имя твоё!
– восклицал лагерник Домбровский.
Да, у тех, кто предлагает никого не выпускать, найдутся аргументы.
Как находились и у тех, кто не хотел приравнивать день в СИЗО к двум в колонии-поселении и полутора в колонии общего режима.
Как есть и те, кто оправдывают пытки и истязания, и провалили мой закон о доступе сотрудников Уполномоченного по правам человека в тюрьмы и лагеря.
Или суеверно считают любого зэка – исчадием ада, полагая, что суд, где меньше 1 % оправданий, их уж никогда не приговорит.
Сейчас разговор не просто о милосердии, а о защите тысяч и тысяч жизней.
Разбой в степи
И вновь борьба с оптимизацией. Занят очередным спасением школы. Можно абстрактно обличать негодников-разрушителей, никому не помогая и ничего не делая, ведь отдельные истории якобы не поменяют общего положения дел. А можно и, по-моему, нужно спасать всех, кто прямо сейчас нуждается в спасении – живых, реальных, с именами, судьбами, болью – и через отдельные истории несчастья, борьбы и защиты показывать беду масштабную.
В Алтайском крае, в Кулундинской степи, в Волчихинском районе стоит село Пятков Лог. И хотя живёт в нём всего 350 человек, жители сумели сохранить до сегодняшнего дня среднюю общеобразовательную школу, фельдшерско-акушерский пункт, дом культуры, детский сад, отделение «Почты России» и даже библиотеку.
Теперь в селе хотят ликвидировать школу.
Конечно, следом закроются и ДК, и библиотека.
Более 100 жителей поставили свои подписи под обращением с просьбой школу сохранить. Не будет школы – не будет села. Это не просто теория. Против закрытия школы резко выступает, например, глава местного совхоза, который всерьёз опасается массового оттока работников. Уже в эти дни 15 семей собираются сменить место жительства, чтобы успеть пристроить детей в другие школы к началу учебного года.
Чиновники предложили возить детей из Пяткова Лога в село Коминтерн на автобусе. Расстояние между сёлами – 12 км.
А знаете, какова она зимой, сельская дорога в Кулундинской степи? Там неделями не может пройти никакой транспорт, кроме спецтехники. А если остаться в степи на ночь? В этом году Алтай засыпало снегом, федеральные трассы были закрыты из-за снежных перемётов, и выросли стены высотой 5−7 метров.
В общем, искренне надеюсь, что после моих запросов школа будет спасена.
Сергей Александрович
ШАРГУНОВ,
писатель, депутат Госдумы России