«Война не окончена, пока не похоронен последний солдат»
Великий русский полководец Александр Васильевич Суворов
Великая Отечественная война началась 22 июня 1941 года. И продолжалась 1418 дней и ночей. Закончилась 9 мая 1945 года. «Тогда считать мы стали раны, товарищей считать». И до сих пор считаем. Живых, погибших, пропавших без вести. И с каждой новой властью получаем новые цифры. В День 75-летия Победы Росстат в статистическом сборнике «Великая Отечественная война» сообщил, что в РСФСР на начало 1941 года жили 111 миллионов человек, а на начало 1946 года численность населения уменьшилась до 97,6 миллиона. Территория нынешней России потеряла 13 миллионов человек. Всего в войну погибли 27 миллионов советских граждан.
По официальным данным Минобороны, военные потери СССР в Великой Отечественной войне составили 8,6 миллиона человек. Многие эксперты считают, что реальные военные потери намного больше.
Если говорить о количестве пропавших без вести, то, по данным российского Генерального штаба, обнародованным в 1993 году в книге с характерным названием «Гриф секретности снят», пропавшими без вести числятся 4 559 000 военнослужащих. Поисковики, постоянно сопоставляющие архивные штабные донесения с результатами полевых раскопок, считают, что по меньшей мере три четверти этих солдат лежат непогребёнными по лесам и болотам.
Так что даже спустя 75 лет после победы в Великой Отечественной мы точно не знаем ни количества погибших, ни числа пропавших без вести, непогребённых и забытых защитников Родины. В сухой статистике нет графы: сколько же воинов спит в земле сырой и на дне морском. Почти каждый второй военнослужащий Красной армии, не вернувшийся с войны, до сих пор числится пропавшим без вести. Я привожу эти цифры, чтобы мы могли осознать масштаб цены, которую наш народ заплатил за победу в Великой Отечественной войне.
Вы спросите, почему же у нас было такое колоссальное количество пропавших без вести? На то было много причин. Во-первых, стремительные темпы наступления вермахта в 1941–1942 годах не давали возможности захоронить погибших. Под огнём, под бомбёжками, угрозой окружения в частях живых оставалось меньше, чем мёртвых. Какие уж тут захоронения, да ещё с соблюдением «всех ритуалов»… Во-вторых, крупномасштабный, ожесточённый и затяжной характер боевых действий в течение всей войны на огромной территории. Да и похоронных команд как таковых практически не было. В-третьих, отсутствие надёжных средств опознания погибших бойцов Красной армии, так как в ноябре 1942 года отменили медальоны, которые заменили красноармейскими книжками, а сохранность бумажного вкладыша была ненадёжной. Сами красноармейцы зачастую относились к медальонам и книжкам небрежно. Поэтому для родственников воинов, не вернувшихся с войны, такая формулировка на долгое время становилась клеймом, под которым скрывалось подозрение о сдаче в плен и переходе на службу к немцам.
Эта проблема до сих пор остаётся нерешённой, несмотря на то что ежегодно благодаря усилиям поисковиков-добровольцев возвращаются из небытия тысячи имён пропавших без вести советских воинов, включая умерших во вражеском плену (в том числе в странах Европы). Приведу поразивший меня пример. В 1997 году поисковый отряд, проводя раскопки на Валдайской земле, где полегли роты, батальоны, полки, дивизии, нашёл сопку, которую назвали «Сопкой смерти»: из неё были подняты останки 44 человек. Вероятно, целая рота почти вся полегла, атакуя немецкие траншеи под пулемётным огнём. А сколько таких сопок смерти по всей земле, по которой прокатился вал войны и у нас, и за границей, где лежат павшие и незахороненные русские солдаты?!
Публицист Валентин Николаев пишет: «Давно уж на нашей земле замечено, что там, где пролито много крови, где земля ею пропитана, наблюдаются удивительные явления. Именно в таких местах, где из года в год наши поисковики ищут останки непогребённых бойцов, происходят подчас вещи удивительные, необъяснимые. То встанет над поляной фигура солдата и, прежде чем растворится в воздухе, покажет место, где следует его искать, – копают и действительно находят; то увидят подвижный светящийся столб, который застывает на некоторое время там, где потом и откапывают останки воинов; то непонятно откуда, словно из-под земли, слышатся крики “Ура”, “В атаку!”… И главное – не одному кому-то это может пригрезиться, а видят такое одновременно и многие…» Трудно судить нам, что происходит на этой пропитанной солдатской кровью земле.
Мы строили и строим мемориальные комплексы, гигантские памятники, а вот похоронить павших, как того требует любая вера, так и не удосужились. Тысячи и тысячи воинов, стоявших насмерть, лежат без могил и крестов. Одно утешает, что для нас, православных, если даже души бойцов на земле числятся пропавшими без вести, то у Господа они все сосчитаны, все живы. Но всё же христианская традиция требует, чтобы тело было предано земле, «из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься». Почитание памяти павших воинов всегда было в традициях Русской Православной Церкви. Как сказал великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин:
Два чувства дивно близки нам,
В них обретает сердце пищу:
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
На них основано от века
По воле Бога самого
Самостоянье человека,
Залог величия его.
Сегодня мы объявили патриотизм национальной идеей. Но прививать любовь к «отеческим гробам» надо не только словами, но и делом, государственным делом.
Александр Николаевич КРУТОВ, "Русский Дом", №6, 2020 г.