В конце апреля текущего года исполнилась годовщина со дня блаженной кончины одного их последних старцев нашего времени, духовника Псково-Печерского монастыря архимандрита Адриана (Кирсанова).
Всемилосердный Господь позволил мне лично побывать у старца в Псково-Печерах шесть лет назад, лицезреть этого необыкновенного авву и записать его рассказы.
В Рождественские Святки 2013 года побывал я первый раз в своей грешной жизни в Свято-Успенской Псково-Печерской мужской обители, которая ни разу не закрывалась ни до большевиков, ни во время них, ни после них.
Был я неделю там, просил послушания. Давали мне их: пёк просфоры, сыпал песок во время шествия братии из верхнего Троицкого храма в трапезную по лестнице, сидел на воротах дневальным.
Ой, Господи, красота какая была во время солнечных морозных рассветов и закатов, разливаемых из-за бойниц святых стен!
А богосозданные пещеры с деревянными колодами почивших монахов! Никакого запаха тления или гниения, никакого. До сих пор помню пещеру с открытым деревянным гробом бывшего наместника архимандрита Романа (Жеребцова)… Говорили, что в храме, где стоял на отпевании его гроб, находиться было невозможно – смрадное тление тела отца Романа было такое, что все только и мечтали поскорей занести его в пещеры. И как только занесли и поставили в выдолбленную пещеру – запаха как не бывало. Набравшись дерзости, если не наглости, я приложил руку к корме гроба почившего бывшего наместника обители – никакого запаха, только свежесть тёсаного дерева!
Также приложил руки и к гробам преподобного Иоанна (Крестьянкина), и других старцев – никакого запаха разложения, тления и смрада не было. И не могло быть вообще!
Словом, действительная – и нынешняя, и древняя святость в богозданном монашеском месте на каждом шагу.
А святые старцы обители? Где они? Почти никого уже нет! Как нет? А как же великий последний псково-печерский старец батюшка Адриан (Кирсанов)? Ведь он ещё жив! Но ведь ему уже за 90 лет... Как к нему попасть? Говорят, что он принимает только по 2-5 человек в день, а очередь к нему почти около сотни труждающихся и обремененных.
Иду в главный братский корпус, где живёт старец Адриан, в конце коридора – мемориальная келья архимандрита Иоанна (Крестьянкина). Я в ней уже побывал, увидел всю ту неповторимую духовную святую красоту, в которой жил и творил великий старец.
У дверей кельи отца Адриана как всегда – большущая очередь страждущих. Через некоторое время выходит келейница старца, пожилая инокиня, и говорит, что отец Адриан примет только 2-3 человека, давайте записочки. Я к ней подскакиваю и начинаю ворковать, что я военный, подполковник, мне обязательно нужно хотя бы получить благословение старца и припасть к его руке.
Инокиня кивает мне и скрывается за дверьми кельи батюшки.
Вдруг через мгновение дверь распахивается, и та же инокиня несколько громко глаголет: «Кто здесь полковник? Кто здесь военный? Быстро к старцу!»
Ой, Боже мой, радости моей не было предела... Господь услышал меня почти сразу, и я увижу этого необыкновенного старца Адриана! Адриана Бесогона, как его ещё называли и в Троице-Сергиевой Лавре, и в Псково-Печерском монастыре.
Я быстро пробежал через плотные ряды паломников в переднюю кельи старца, разделённую на две половины, в одной из которых батюшка жил, в другой – принимал страждущих.
Инокиня в передней мне строго наказала спрашивать у батюшки только самое важное, взять благословение и быстро выходить.
Я с трепетом зашёл в комнату, где принимал старец. На диванчике передо мною, вернее, внизу подо мною, сидело маленькое, сверхстаренькое, такое беззащитное на первый взгляд существо вроде старичка-грибовичка, в греческой чёрной скуфеечке и в подрясничке. Но при близком разглядывании это существо вырастало в настоящего сказочного гиганта, мощного сильного старца с твёрдым харизматичным лицом и пронизывающим через очки взглядом.
Старец посмотрел на меня добрым, но твёрдым взглядом и спросил: «Это ты полковник? Садись и слушай меня!»
– Ты знаешь, как я пришёл к вере? – продолжил отец Адриан. – Ещё до войны, ведь я видел вживую Пресвятую Богородицу. А как видел-то? По болезни, умирал почти и молил её о помощи со слезами горькими. Вот она мне и явилась. И спасла. И понял я после этого, что жить без Бога, без Матери Его, без Церкви, без веры – не смогу.
А тут война скоро приключилась, а мне 19 годков, и сразу меня на фронт. Скажу сразу: если бы не молился я на фронте – не выжил бы, просил Пресвятую Матушку Божью со слезами, чтобы спасла она меня от геенны этой. А что творилось-то на фронте, какие залпы, какое море огня! Ой, Господи, но Пресвятая Матушка Божья меня спасла и вернулся домой я целёхоньким. Вот тебе наказываю как военному полковнику: если не будешь молиться постоянно – пропадёшь, разорвёт тебя геенна войны. Только молись!
А монахом я стал по обету. Спас меня святой Николушка! Вот я и стал монахом в благодарность ему, нашему святителю. А дело было так. После войны я работал на заводе Лихачёва, в Москве. Зимой, на Крещение, я вместе с сестрой Аннушкой пошёл на реку Истру, где Ново-Иерусалимский монастырь был, воды набрать святой. И провалился в прорубь, и пошёл ко дну. Прямо стоя так, в валенках, в бушлате – прямо ко дну. Слышу наверху крики Аннушки, а я иду ко дну в ледяной воде! Ужас! И начал просить святого Николушку вытащить меня из юдоли такой, и стал сразу обеты давать, что стану служкой Богу и Церкви, и в монахи пойду, если спасусь.
И вдруг… чувствую, как меня сила невидимая стала кверху поднимать. Так ведь это святитель Николай меня вытащил.
Ну что делать? Обет надо выполнять, и только так. И пошёл я в монахи в Троице-Сергиеву Лавру, тогда наместником был Пимен, будущий Патриарх, Царствие ему Небесное! Он меня и принял – сначала послушником был, как всегда, а затем рясофорным, потом мантийным монахом. Потом и священником стал, и стал отчитки бесноватых проводить.
Много я отчитывал, меня лично на это Патриарх Алексий Первый благословлял. Видимо, Святейший намеренно поставил на дело отчитки тех, кто бил эту сатанинскую нечисть во время войны. Ветеранов войны ставил, чтобы не боялись они вражьего нападения, а, наоборот, смело могли эту бесовскую нечисть отбросить от людей и от себя. Отчитывал я тогда в Успенском соборе, в нижнем храме, где потом и самих Святейших Алексия Первого и Пимена погребли. Кого только не было у меня в бесноватых! Пруд пруди! Действительно, бес силён был в людях маловерных – и кричали они звериным криком, и по полу катались, и дым сатанинский изо рта у них шёл – всё это бесы были, но Господь даровал нам, священникам, велию милость эту шваль выкорчёвывать. Дал нам Господь особые молитвы на это благое дело, всё от Господа мы брали, всё от Него.
А в 1975 году меня из Лавры удалили. Наместник тогда был Иероним, вызвал меня и говорит – в Лавре экскурсии ходят из разных стран, а у тебя тут бесноватые хрюкают, лают, блеют, кукарекают, пугают народ этот заграничный. Жалобы от них пошли куда следует (и пальцем наверх показал). В общем, Патриарх решил тебя из Лавры удалить, и надо ехать тебе в Псково-Печеры, в монастырь, и там подвизаться.
Сгоревал я сильно, но делать нечего. Послушание прежде всего.
Приехал я в Псково-Печеры. Наместником был отец Гавриил, который мне и говорит: «Возьму тебя, если уполномоченный разрешит, иди в райисполком, где он сидит, и проси его сам».
Ну пошёл я в этот райисполком, к уполномоченному. Сначала он не разрешал, но я распахнул мантию свою, а на рясе у меня куча орденов и медалей висит: я же ветеран войны. И документы все есть. Ну сразу всё и решилось.
Взял меня отец Гавриил в монастырь. И стал я здесь отчитывать. Сюда ко мне люди поехали отовсюду. Море народу было. Так меня и звали – Адриан Бесогон. А потом архиереем у нас на Псковщине стал Владимир (Котляров). Он меня прямо невзлюбил. Что, говорит, здесь отчитки какие-то. Язычество по нему. Вот он меня и стал притеснять и гнать. Но его по милости Божией от нас почти быстро убрали. А сейчас я хорошо живу, лет мне за 90. Отец Тихон, наш наместник, меня почитает, уважает.
Я столько повидал за свою жизнь – ужас. И бесов часто и, можно сказать, постоянно видел: я же гнал их и дьявола самого, их начальника. И побили бы меня они навсегда – если бы не Бог. Но самое умилительное – видел Матушку нашу Божью Матерь. Ой, какая Она необыкновенная и красивая безподобно! Глаз не оторвать.
Вот так, мой полковник. Вот такой рассказ тебе от монаха. Будь всегда полковником – но не над людьми. Не забывай меня в молитвах. И я молиться буду за тебя. И главное – сам, сам молись, молись даже во сне…
Припав к руке старца под благословение, прослезился от встречи с последним из последних старцев. После чего старец Адриан меня помазал благодатным елеем из лампадки, и я покинул его святую келью. Как оказалось, уже навсегда…
И живу вот уже более 50 лет под благодатным покровом Божьим и по чудотворным молитвам таких великих и последних старцев, каким был и будет в преподобных у Господа Бога отец архимандрит Адриан (Кирсанов).
Царствие ему Небесное и вечный покой!
Владимир Александрович НИКОЛАЕВ