6 июня 1799 года, 220 лет назад, родился Александр Сергеевич ПУШКИН
«Толпа жадно читает исповеди, записки etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего.
При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы,
он мерзок, как мы! Врёте, подлецы: он и мал и мерзок – не так,
как вы – иначе…»
Александр Пушкин
К кому обращается так гневно Пушкин, родившийся 220 лет назад в горячо любимой Москве? Кажется, не столько к Петру Вяземскому, к другим современникам, сколько к нынешним всезнайкам-литераторам и властителям интернет-пространства, которые упиваются своим безкультурьем: «Ну какая там гармония, ну какое там совершенство, ну что это за глупости? Был человек, полный недостатков, полный пороков, очень трудный в общежитии, с очень сомнительной, чтобы не сказать больше, репутацией; но, разумеется, чего никто никогда не отрицал – это пушкинского поэтического таланта, а многие даже полагали, что гения если не во всём, то во многом…». Эта тирада принадлежит клавиатуре гражданина Эстонии Веллера, который долго не вылезал из всех телепрограмм, пока не поругался с ведущими. Но продолжает изгаляться над русской литературой и Пушкиным на новых столичных площадках.
Так, он снова призвал перестать внушать школьникам, что Пушкин – наше всё. Он и в интервью «Российской газете» вешал лапшу: «Мы не должны забывать, что при жизни Пушкин никогда не был номером первым, он был третьим. Первый был Крылов, второй – Жуковский, третий – Пушкин. Но места, они меняются...».
Да, в 1830 году государственному библиотекарю и баснописцу Крылову присвоили чин статского советника (в нарушение правил и положений – он не имел университетского образования и не сдавал экзаменов), а 2 февраля 1838 года, уже после гибели Пушкина, в Петербурге праздновался 50-летний юбилей его литературной деятельности с такою торжественностью и вместе с тем с такою теплотой и задушевностью, что подобного литературного торжества нельзя указать. Но солнце русской поэзии он всё равно затмить не мог. Ну а Жуковский, когда Пушкин прочитал в апреле 1820 года учителю только что законченную свою первую поэму «Руслан и Людмила», подарил ему портрет, написав на нём: «Победителю ученику от побеждённого учителя». Но Веллер, конечно, знает лучше и расставляет всех по своим местам: «Не было в Пушкине ничего от того глянца, который на него навели позднее. И когда кто-то вроде Белинского начинает пускать слюни розовые на восторженных фразах, что “в Пушкине был явлен нам гармонический русский человек, который появится во всем совершенстве разве что лет через 200”, – ну что я могу сказать? Ну, словами другого классика, уже ХХ века: “Хладнокровнее, Маня, вы не на работе”»… Пошляк!
Сказал это не Белинский, а ученик Пушкина – Гоголь, которого Веллер тоже терпеть не может и считает, что в «Мёртвых душах» нет ничего смешного. По его мнению, там очень тупой юмор. Конечно, потому что поэма писалась для живых душ, а мёртвое на мёртвое – ничего смешного. Он подводит даже лингвистическую базу: Гоголь писал плохим русским языком, простонародным, потому что был из провинциальной и бедной семьи. Хорошим русским языком писал Лермонтов, т. к. он строил фразу по-французски, потом просто переводя её на русский. Хороший русский – это переводной французский. Но Лермонтов-то был из богатой семьи и знал иностранные языки, а у Гоголя образование хромало, вот и придумал хитрый хохол этнографический стиль, чтобы пролезть в литературу.
Веллер очень любит копаться в корнях. Так, читая биографию Пушкина, он всё время находился в недоумении, потому что в ней, дескать, обо всём умалчивалось. Но он потом всё разузнал. Например, Веллер не мог и не может, имея информацию об отчестве Пушкина и о полном имени и отчестве родного брата отца, сделать вывод об отчестве пушкинского папы. Львович – его отчество, неуч, а не Абрамович! Даже и мама его, урождённая Ганнибал, не была Абрамовна. Абрамовичем был его дед по матери, Осип Ганнибал.
И вот такой человек по президентскому гранту (!) поучает последних оставшихся юных любителей литературы. Уму непостижимо… Эстонский гражданин мира, которого аж в Турин приглашали лекции читать (а Пушкин-то нигде за границей не был), продолжает накручивать: «Когда школьнику с молодых лет твердят, что “Евгений Онегин” гениален и Пушкин – великий гений, совершенно естественно, это одно из его убеждений: Пушкин – это великий гений. Проходит какое-то время, и иногда кто-то из этих школьников интересуется: ну а как там за границей – ценят там нашего Пушкина? И оказывается, они его не ценят. Но они в этом не виноваты. Они его даже не знают».
Ну и что? На Западе очень многих не знают, в отличие от России, где звучат и Гёте, и Шекспир. Но, похоже, и у нас хотят отучить детей заучивать и понимать поэзию. Стал уже классическим пример бывшего учителя математики, а потом главы управления образования Юго-Западного округа Москвы, который открыл Америку: «Задал я как-то пятиклассникам выучить наизусть известный отрывок Пушкина:
Бразды пушистые вздымая,
Летит кибитка удалая,
Ямщик сидит на облучке
В тулупе, в красном кушаке.
Все ребята были из российских семей. Но знали они в этом стихотворении всего 4 слова: “пушистые”, “летит”, “сидит” и “в красном”. И смысла текста не поняли, а потому учили его нехотя. В полной мере это относится и к мигрантам». Нет, господин чиновник от образования, в полной мере это относится не к мигрантам, а к вам лично, ко всем учителям, которые обязаны были сперва объяснить своим пятиклассникам значения всех непонятных им слов русской классики, русского исторического быта, и только потом задавать им выучить наизусть известный отрывок Пушкина, всего четыре строки!..
Поэтесса Юнна Мориц, которая из лирического поэта превратилась в ярого обличителя того, что творится в родном Киеве, да и в нынешней Москве, написала: «В детстве я ходила в среднюю школу в Киеве. Это была самая обычная районная школа, где учились дети самых разных национальностей, и все они читали русскую и украинскую классику, свободно владели двумя языками. Естественно, в русской и украинской классической литературе было множество слов, обозначавших предметы и явления исторического быта прежних веков, далёких от повседневной реальности, где люди ездили не в кибитках, каретах, бричках и тарантасах с лошадьми, ямщиками и облучками, а на трамваях, в троллейбусах, автобусах и на фуникулёре. Но учителя у нас были прекрасные, и каждое непонятное слово русской и украинской классики они объясняли на уроках и потом проверяли, все ли поняли и запомнили значения этих слов, без которых никакой классики не бывает ни в России, ни в Украине, ни в Европе, ни в Африке, – нигде!» Но Юнну Писаховну не приглашают читать лекции, потому что она вычеркнула себя из либеральной тусовки и первая назвала НАТО, отметивший недавно 70-летие, как положено: «Мы – поэты планеты Земля – в ответ на бомбёжки Югославии войсками блока ГОВНАТО – силой поэзии будем крушить авторитеты нового гегемонства».
Отныне Всероссийский пушкинский праздник поэзии на Псковской земле теперь будет называться «ДНИ ПУШКИНСКОЙ ПОЭЗИИ И РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ». Это новое и расширенное название предложил митрополит Тихон (Шевкунов), который с недавнего времени стал митрополитом Псковским и Порховским. В Пушкинских горах прошло совещание по проведению первых Дней в этом году. В совещании участвовали губернатор М.Ю. Ведерников, советник по культуре Президента РФ В.И. Толстой, представители Минкульта России, Россотрудничества, Минпросвещения, директор музея-заповедника А.С. Пушкина «Михайловское» Г.Н. Василевич, от Союза писателей России были Геннадий Иванов, Валентин Курбатов и Игорь Смолькин.
Если сказать о главном, то целью совещания было желание вдохнуть в этот праздник, который когда-то был известен на всю страну и собирал до 50 тысяч человек, свежую энергию. И, как ни странно в наши дни, проявилось желание почти у всех вернуть празднику сильную поэтическую составляющую. Об этом заинтересованно говорил и Владимир Толстой, и митрополит Тихон, и, естественно, все присутствующие писатели. Дай Бог, чтоб праздник решительно двинулся в сторону поэ-зии, подальше от веллеров нашего времени.
Александр Александрович
БОБРОВ