Протоиерей Александр Шаргунов - Век без Царя

Архив: 

Слишком очевидно, что разговор о перспективах восстановления православной монархии в нынешней ситуации несостоятелен. Дай Бог хоть какую-то законность соблюдать. Среди сегодняшнего растущего аморализма и беззакония о восстановлении монархии даже и речи быть не может.

Выйти из сложившегося положения люди сами не в состоянии. Никакие умствования на самом деле не помогут. Только по милости Божией это может произойти, если люди покаются, если всей душой захотят изменить жизнь, захотят царя, захотят подчиниться закону высшей Правды, отказавшись от безумной, гибельной свободы.

Даже в своём безумии русский народ интуитивно чувствует нерасторжимую связь понятий царя и Бога: «Бога нет, царя не надо, мы на кочке проживём». Вот так и живём «на кочке», замечает современный писатель, подслушавший эту песню в глухой российской провинции в конце 60-х годов. Или, как сказал перед лицом нарастающего распада другой поэт: «Если России не нужен Бог, мне не нужна такая Россия».

Всё общество должно прежде в корне измениться. Нет ничего невозможного Богу. Но требуется соработничество с Ним. А это труд и осознание всего, что произошло и происходит сейчас. 

С наступлением третьего тысячелетия и 100-летия «великой октябрьской социалистической» революции обозначенную тему уместно поставить в прямой связи с ересью «тысячелетнего царства». Государь Николай Александрович пал жертвой противостояния самой главной ереси человечества – ереси хилиазма – в последнем проявлении её, марксистско-ленинской революции. Все силы зла были напряжены здесь, и потому Промыслом Божиим был избран для этого противостояния человек такого редкого достоинства.

Напомним, что идея «тысячелетнего царства», идея земного царства, где всё будет совершенно, родилась из древней ереси хилиазма, согласно которой первое воскресение, упоминающееся в 20-й главе Откровения Иоанна Богослова, будет для избранных на тысячу лет. В это время избранные будут жить со Христом на земле, наслаждаясь благоденствием и счастьем. Эти мечты исходят из древнего иудейского предания и обретают всё большее влияние в учении иудаизма с его идеей земного царства, крайним выражением которой явился коммунизм. Это ложная, воображательная теория, о которой Православная Церковь говорит как об искажении подлинной эсхатологической надежды. Церковь поражала эту ересь всякий раз, как она в течение истории снова появлялась на свет, поскольку речь идёт о постоянном искушении. Мы видим её сегодня вновь – всё более жизнеспособной, по мере того как авторитет Церкви ослабевает в мире, а желание абсолютной справедливости продолжает быть естественной мучительной потребностью человечества.

Действительно, невозможно поддерживать существование без надежды на лучшее будущее. Жизнь невозможна, если жизнь не может быть изменена. Но нельзя не видеть глубину подмен, проистекающих из этих чаяний. Здесь и проявляется надежда хилиазма, которая как будто с неизбежностью присутствует в сознании человеческого общества и проникает даже в Церковь.

С неизбежностью во всякой культуре, где ещё сохраняются идеи правды и справедливости, но уже потеряна всякая связь с верой в Бога, развивается хилиазм, явный или скрытый. Трагическая противоречивая идея хилиазма – в истоке великих исторических мифов девятнадцатого века, тех, которые пытались осуществить в двадцатом.

Миллионы православных христиан в России, отрекшихся от своей веры, участвовали в этом заблуждении. Великие революции, которые являются попытками временного «спасения» человечества, – не должны ли они, приходя к логическому завершению, стать войной не только против Помазанника Божия, но и против всей Церкви, стремлением освободиться от всех форм священного и даже от правды и справедливости? И действительно, после революции в России Церковь предстала для многих уже как устаревший институт, осуждённый на исчезновение. Сегодня пустоты жизни становятся всё более глубокими, и поэтому тревога возрастает. Поскольку всё разрушается или обречено на разрушение, эта тревога – «уныние народов», о котором говорит Христос, – неизбывна, и никто не в состоянии избежать её.

Теперь многие ставят под сомнение оптимизм, которым было исполнено человечество сто лет назад, но идея всеобщего прогресса утвердилась так прочно, что ничего другого человечество знать не желает. В стремлении установить господство над материальным миром человек всё более утверждает себя как «человекобог». Мы наблюдаем всеобщую устремлённость к заманчивому, чисто человеческому будущему, и достижение его представляется возможным, а религия с её понятиями, кажется, должна с неизбежностью отступить и исчезнуть.

Весь смысл революции 1917 года в этом. Здесь происходит экзамен человеческой цивилизации, и потому все силы зла напряжены в противостоянии православной монархии. Разве случайно, что именно коммунистическая, марксистско-ленинская идеология со всей ненавистью обрушилась на Помазанника Божия? Это было предельное выражение хилиастического лжеучения. А второй эшелон его наступает сейчас – с отменой всех нравственных препятствий для достижения земного счастья.
* * *
Государь Николай Александрович воспринимается нами сегодня как ангел, посланный Богом на землю накануне апокалиптических бурь в России и во всём мире. Он был дан, чтобы явить образец православного государя на все времена, чтобы показать, чего мы лишаемся, теряя православную монархию.

Он был Помазанник Божий – по-гречески «христос», – тот, кто подлинно был причастен Царскому служению Христа, кто получил особые благодатные дары для своего ответственейшего христианского служения. И это проявилось в его смирении перед волей Божией. Святитель Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский говорит: «Восприяв благодатную печать Духа Святого в таинстве миропомазания, император Николай II был до конца жизни верен своему высокому званию и сознавал свою ответственность перед Богом. В каждом поступке он отдавал отчёт перед своей совестью, благочестивейший во дни своего земного благополучия не по имени только, но и самим делом, он во дни своих испытаний проявил терпение, подобное терпению праведного Иова».

Он был духовно Император, мученик, во всех смыслах осуществивший своё мистическое призвание, наиболее кроткий, наиболее угодивший Христу из всех православных государей – именно такой, каким должен быть царь в последние времена. Государь Николай II разделил Голгофу своего народа. Вот почему его прославление нашей Церковью не может быть отделено от прославления новых мучеников и исповедников Российских. Мы должны снова подчеркнуть значение, которое Церковь придаёт пролитию крови. Первые святые были мученики.

Вот тайна отречения от престола последнего святого царя, которое постоянно ставят ему в вину: для него не было разницы между долгом христианина, исполняющего заповеди Божии, и долгом государя. Когда в силу страшных обстоятельств («кругом измена, трусость и обман») стало ясно, что он не может исполнять свой долг царского служения по всем требованиям христианской совести, он безропотно, как Христос в Гефсимании, принял волю Божию о себе и о России. Нам иногда кажется, что в активности проявляются воля, характер человека. Но требуется несравненно большее мужество, чтобы «не противиться злому», когда Бог открывает, что иного пути нет. А политик, которым движет только инстинкт власти и жажда её сохранить во что бы то ни стало, по природе очень слабый человек. Заслуга государя Николая II в том, что он осуществил смысл истории как тайны воли Божией.
* * *
Нет нужды рассуждать по поводу безумных обвинений, что по вине государя Николая Александровича пролились реки крови и отпали от Бога души миллионов людей. Достаточно сказать, что Церковь никогда не имеет права надеяться на абстрактную силу и опираться на неё, с тем чтобы проповедовать миру благовестие Креста.

Мы не можем сказать, что государь был непрактичный человек. Не случайно в его правление Россия достигла наивысшего расцвета и наивысшей свободы. Однако, как глубоко и точно отметил архимандрит Константин Зайцев, «это были последние всплески громадной, но опадающей духовной волны, которая в своё время подняла из ничего русскую землю и дала ей постепенно неслыханное величие и славу». Трагедия заключалась в том, что со всё большей силой являлся соблазн следовать по пути Европы с её освобождением от всех «пут», препятствующих достижению ещё бóльшего расцвета и ещё бóльшей свободы. «В этой устремлённости к гражданской свободе, – говорит далее отец Константин, – русский человек всё более терял способность и готовность свободного подчинения данной Богом власти, и разумная свобода превращалась в сознании русских людей в освобождение от духовной дисциплины, в охлаждение к Церкви, в неуважение к царю. Царь становился, с гражданским расцветом России, духовно, психологически лишним. Свободной России он становился ненужным. Чем ближе к престолу, чем выше по лестнице культуры, благосостояния, умственного развития – тем разительнее становилась духовная пропасть, раскрывавшаяся между царём и его подданными. Только этим можно вообще объяснить факт той устрашающей пустоты, которая образовалась вокруг царя с момента революции».

Требование отречения, пишет отец Константин, было «острым проявлением того психологического ощущения ненужности царя, которое охватывало Россию. Каждый действовал по своей логике и имел своё понимание того, что нужно для спасения и благоденствия России. Тут могло быть много и ума, и даже государственной мудрости. Но того мистического трепета перед царской властью и той религиозной уверенности, что царь-помазанник несёт с собой благодать Божию, от которой нельзя отпихиваться, заменяя её своими домыслами, уже не было, это исчезло».

Это не в один день произошло, и не в период правления государя Николая Александровича это началось. Уже в программе декабристов обязательным пунктом было уничтожение царского рода, а английская и французская революции решили эту проблему ещё раньше. Хилиастическая секуляризация общественного сознания, идея строительства земного царства с отвержением Небесного постепенно развивается в глубине веков и в перспективе неминуемо должна отождествляться с последними апокалиптическими событиями истории.
* * *
XX век завершился, и наступившее третье тысячелетие всё настойчивее убеждает нас, что «близок всему конец». В судьбе последнего русского императора мы можем видеть события апокалиптического значения вследствие не только того особого места, которое занимает Россия в мире, но и вследствие раскрытия на последней глубине процессов, происходящих в мире на протяжении последних веков.

Мы можем видеть, что происходит, когда утрачивается понимание того, что власть от Бога и строительство государственности происходит не на христианских принципах. Господствующий современный взгляд на политику и экономику, согласно которому хорошо то, что даёт выгоду и что способствует процветанию и могуществу государства, неважно каким попранием нравственных принципов это достигается, с неизбежностью ставит человеческое общество перед выбором между одним безсердечным политическим монстром и другим, ещё более безсердечным. Когда утрачивается измерение вечности, не остаётся никакой возможности избегнуть тоталитаризма, несмотря ни на какие разговоры о свободе. И демократия – эта великая ложь нашего времени, по выражению К. Победоносцева, – неизбежно заканчивается им.

Сейчас часто говорят об «ускорении истории». Однако ускорение технического прогресса означает не просто замедление нравственного развития человека, а – ускорение его распада. Всеобщий мир, который обещает хилиазм, может раскрыться и уже раскрывается тотальной войной, как сказал древний философ, «всех против всех». Ибо мир, основанный на отвержении главных нравственных принципов, неминуемо приводит к тотальной анархии и тотальной тирании.

Нет никакой иной истории, кроме истории спасения, которая завершается в вечности. Царь – помазанник Божий – призван обеспечить это в максимальной степени. Как сказал философ, назначение власти не в том, чтобы на земле создать рай, а чтобы не допустить ада. Сегодня в обществе формируется такая нравственная атмосфера, в которой среднему человеку просто не выжить. Надо быть сильной личностью, укоренённой в Боге, чтобы противостоять общему распаду. Великое безспорное преимущество православной монархии заключается в её сверхприродном благодатном измерении. В стремлении открыть путь к Царству Христову для всех людей. Назначением царя как «внешнего епископа» было через поддержание истинных отношений между Церковью и государством давать возможность Церкви хранить эту атмосферу.

Основополагающий догмат христианского откровения – первородный грех – не есть социальная несправедливость, главное зло для хилиастического марксизма. И человечество, даже если бы оно освободилось от всех социальных бед, по-прежнему пребывало бы в том же всеохватывающем несчастье греха. Яркой иллюстрацией подобных устремлений является не только не имеющий аналогов опыт коммунистической и посткоммунистической России, но и таких стран, как Голландия или Швеция, опережающих всех по уровню материального благополучия и демократических свобод и не желающих никому уступать первенство по степени разврата и числу самоубийств. Все успехи хилиазма поверхностны, они не проникают в подлинные глубины человеческого отчаяния.

Разумеется, мы должны бороться и с социальным злом. Но оно есть лишь проявление другого, более глубокого и сокрытого зла – греха, смерти, диавола. Смысл истории, как говорят хилиасты и марксисты – и мы согласны с ними в этом, – освободить человека и дать ему счастье. Но мы говорим, что только Иисус Христос может это сделать, и те, кто являются последователями Его.

После убийства царя вся сокрушительная мощь разрушения была направлена именно на Церковь, поскольку просто фактом своего существования, одним своим присутствием Церковь воздействует на мир – может быть, более, чем своим словом, если она сохраняет подлинность, открывая собой миру невидимое. Мир также со своей стороны воздействует на Церковь, и это воздействие в значительной степени усиливается с устранением «удерживающего», которым, по объяснению святых отцов, является православный царь. Мир поддерживает Церковь или оскорбляет её, игнорирует её или, что хуже всего, пытается стать на её место, подменить её собой.

Человеческое общество с его простым существованием постоянно находится в поисках какого-то единства. Единство, которое явилось вследствие крушения православной монархии вначале как единство коммунистического коллективизма, а затем – единство в грехе как норме, завершится в конце концов единством под началом антихриста. А единство в Боге, которое в значительной степени обеспечивал царь как хранитель Церкви и веры от внешних угроз, будет всё более ослабевать в мире.
* * *
Что должны мы делать в этом мире, чтобы отчаяние и ночь не поглотили его совсем? Необходимы долгие усилия, прежде чем мир придёт к отказу от скептического прагматизма и снова будет найдено понимание роли православного монарха, обеспечивающего удовлетворительные отношения между Церковью, Царством воплощённого Слова, и миром, царством множественности, чающим достигнуть единства, никогда не достижимого без Бога. Это отношение не просто нравственное или юридическое, но онтологическое. Только через понимание этого онтологического отношения все последствия: моральные, политические и юридические – могут постепенно являться в их подлинном свете.
Это задача непростая. Мы даже не можем быть уверенными, что она разрешится видимым образом, ибо победа добра – сокровенная победа, в то время как «тайна беззакония» торжествует повсюду на поверхности, сегодня это видно с особенной ясностью. Однако здесь наша существенная задача. Она предполагает точное осознание двух тайн – тайны Церкви и тайны мира, которые всё более противостоят друг другу.

Перед лицом хилиастической химеры мы должны осознать не только опасность всеобщего уничтожения от ядерного взрыва или истощения природных ресурсов, но не меньшую опасность нравственной и духовной гибели. Политический и духовно-нравственный горизонт мира становится всё более единым. Если мы хотим изменить горизонт времени, надо, чтобы взор наш был устремлён к подлинной цели – высшей, от которой зависит судьба человеческого общества. 

Мы уже много раз говорили, что прежде чем ставить вопрос о восстановлении православной монархии в России, надо серьёзно задуматься о путях восстановления двух главных составляющих её содержания – нравственности и государственности. Иначе ожидание нового царя земного будет путём установления симфонии антигосударства и антицеркви в лице антихриста.

Протоиерей 
Александр Шаргунов