Анатолий Рудаков - Война в глобальной сети

Архив: 

О новых подходах в сфере информационной безопасности беседуют главный редактор журнала «Русский Дом» Александр Крутов и эксперт Фонда национальной и международной безопасности Анатолий Валерьевич Рудаков

 

– Анатолий Валерьевич, сегодня большинство людей активно используют интернет. Я поражаюсь тому, как в социальных сетях происходит подмена смысла. Почему и как это происходит?

– Современные информации называют такими терминами, как гуманитарные, когнитивные, смыслостроительные технологии. Их потенциал сильно возрос. Сегодня можно фактически переформатировать систему ценностей любых социальных групп, если этого захотеть и применить особого рода воздействие.

– То есть интернет может за короткое время изменить ценности, убеждения человека?

– Исследования, которые проводятся в студенческой среде, показывают, что значительная часть мировоззрения молодого человека формируется информацией, почерпнутой из социальных сетей. Он начинает мыслить стереотипами, почерпнутыми именно в интернете. Пытается копировать стиль поведения через те воспринятые имиджевые образы, которые тотально распространяются через видеоблоги.

– Получается, что тот, кто владеет контролем над информационным полем, может манипулировать сознанием?

– Сегодня манипулятор имеет возможность вмешиваться в самое уязвимое звено сетевого общения между потребителем информации и источником информации. Он входит в процесс, где идёт психический, эмоциональный и семантический обмен информацией. Фактически всё это должно привести к формированию особой идентичности.

– Сегодня у нас свобода слова дала свободу интернету, где группа людей может заставить человека поступать именно так, как им хочется. Вот пример – группы само-убийц, о которых мы сегодня слышим. Молодёжь им верит и идёт им навстречу. Такие существуют?

– Да. Сегодня в интернет попали публикации исследований так называемых ментальных вирусов, которые могут программировать поведение человека на краткосрочную перспективу, а могут и на длительное время.

– Эти ментальные вирусы кто-то вносит?

– Да, ментальные вирусы могут разрабатываться как в коммерческих, так и в геополитических целях, когда ставится задача манипулировать поведением определённых целевых групп. К ним относятся люди, принимающие решения, работающие в системе образования, науки, и те, кто готов проявлять социально-политическую активность.

– Так как интернет открыт, любая группа людей, имея свои цели, будет воздействовать на общество, создавая своих сторонников. Можно ли этому противостоять?

– Противостоять этому можно, и рецепт здесь только один. Это попытаться защитить те формы идентичных традиций, исторического сознания, которые у нас сложились.

– Сегодня в мире активно идёт подмена смыслов, когда белое становится чёрным, а чёрное – белым. Мы привыкаем к тому, что нас сначала окружают, например, ЛГБТ-группы, мы осуждаем этих людей. Потом привыкаем к этому, а потом уже говорим: «Ну что ж. Они такие же, как и мы, просто немного отличаются. Поэтому их нужно защищать». И они уже становятся неприкасаемой кастой. Так получается?

– Именно так.

– Но если так получается, то, с другой стороны, люди, исповедующие традиционные консервативные взгляды, могут противостоять этому?

– В основе этих воздействий лежит так называемый сетевой принцип. Если это касается информационной среды, значит, в информационной среде создаётся разное количество ресурсов информации. Некая сеть, через которую транслируются какие-то смыслы. Противостоять этой сети может контрсеть людей, которые отстаивают другие ценности. Поэтому нам необходимо такое сетевое противостояние.

– Сегодня активно развивается, особенно в России, идея этноконструктора, то есть искусственно создаваемой национальности. Но искусственно созданный народ несёт очень большую опасность для единения страны. 

– Безусловно. Если взять финно-угорский народ, то всё сначала начинается с дискурса о том, что финно-угорский – это особый народ. По логике этих технологий все другие, кроме финно-угорского, народы должны восприниматься как некие чужие. В итоге всё должно вылиться в идею того, что государству должны быть предъявлены претензии о формировании национального государства. А дальше уже применяются технологии, подталкивающие к экстремистским и сепаратистским проявлениям.

И здесь используется всё: вспоминается время 500–800 лет назад, какие-то межнациональные травмы, битвы в стародавние времена. И они становятся предметом обсуждений?

– Именно так. История фактически переписывается на всех уровнях – от древнейшей до новейшей. Например, для финно-угорских народов это то, что они были не колонизированы, в смысле – освоены, а именно завоёваны. Сегодня в публикациях, которые пытаются разжечь эти настроения, говорится о порабощении, уничтожении изначальной национальной культуры и религии. На этих основах пытаются манипулировать мнением, что если бы не русские, то у вас была бы альтернативная история, что Россия – это исторический враг, что необходимо бороться с Империей. Вот эти идеи вбрасываются в общество.

– Сегодня активно распространяется такое явление, как конкурсы красоты, которые проводятся везде: и у финно-угорских народов, и у кавказских, и у многих малых народов нашей страны. Но ведь это тоже несёт под собой двойной смысл. Ведь в этих конкурсах за пример красоты не берётся какой-то классический тип красоты, а подчёркивается, что именно красота моего народа самая лучшая…

– Происходит постепенная трансформация реальности через символы, разбросанные как в информационном пространстве, так и в реальной жизни. Например, есть конкурсы, в которых утверждается, что существует особый тип красоты – финно-угорский, не схожий с россиянами. По большому счёту влияние этой технологии ведёт к разделённости российских народов. Но в противовес можно сказать, что есть красивые россияне, и финно-угорские народы – одни из таких красивых россиян. Таким образом, мы нейтрализуем эту культурную марку, вброшенную в информационное поле региона. Или показать достижения российского государства в нашей совместной истории, когда это была именно единая история.

– То есть в этом случае нужно заниматься не обороной, а наступлением. Показывать пример того, что нас объединяет, а не разъединяет?

– Мы должны исходить из того, что Россия представляет собой уникальную цивилизацию. Есть разные примеры, где в системе образования используется один язык или семь, но это максимум. Российская же цивилизация уникальна тем, что на сегодняшний день в системе образования используется 57 национальных языков. Это удивительно: в России во все времена главенствовал принцип соборности, единства и многообразия. Мы все разные по национальности, вероисповеданию, культуре, но составляем тело одного народа. Потом, в советское время, этот принцип был переименован в дружбу народов. Но концептуально ценностные основания остались. А противник пытается их использовать, работая прежде всего с молодыми людьми, всецело поглощёнными ценностями массовой культуры потребления.

– Ещё об одной проблеме. Национальная школа – это хорошо. Но когда язык, предположим, татарский, удмуртский или какой-то другой, начинает превалировать над русским, а национальная история начинает возвышаться над другими народами – это опять же несёт определённую угрозу?

– Если перегнуть палку, то однозначно несёт. Уйти от почитания своих корней, уважения своей национальной культуры и перейти в ситуацию нарушения принципов государственного строительства. Это не просто принципы государственного строительства, это принципы цивилизованного строительства.

– Чтобы идея единства не нарушалась, должны быть какие-то ценности, которые бы все народы определяли как свои. А если этого не происходит, что тогда?

– Интересно, что в 90-е годы значительная часть СМИ транслировали одинаковую картину мира. Она была связана с тем, что подавлялись потребности в единении. Но к концу 90-х годов мы увидели другую картину. Несмотря на то, что государство само себя не защищало, появился запрос на другой тип политики ценностей. То есть сработал иммунитет народа. Именно поэтому нынешнему президенту и удалось прийти к власти с его идеями, предлагаемыми приоритетами. Потенциал российской цивилизации внушает оптимизм.

– То есть на генном уровне тех ценностей, тех взглядов и убеждений, которые заложены на протяжении всей нашей тысячелетней истории?

– Да, именно они стали пусковым механизмом на возрождение. Процесс распада был остановлен тем, что включился процесс самосохранения. Хотя многие ценности у значительной части людей были переформатированы. 

– Скажите, интернет, социальные сети – это благо или зло?

– Отключением интернета не решить проблем экстремизма, порнографии, растления. Были соответствующие заявления наших лидеров о том, что никто интернет отключать не будет, но мы видим эффективную работу и Роспотребнадзора тоже. Например, в этом году около 9 тысяч сайтов с деструктивным контентом было заблокировано. 

– Но пока всё-таки запрет. А если что-то другое предложить?

– Здесь работа должна быть не только в интернете, но и в средах, где идёт генерация смыслов.

– Начинать надо с семьи, детского сада, школы, института? Получается, главная задача государства – это учитель, наставник?

– Учителя сейчас – это пехота, которая сидит в окопах на переднем крае. Необходимо прийти к единому стандарту преподавания истории. Очень важно переформатировать информационную политику, задуматься о том, какие смыслы должны транслироваться в СМИ. Сегодня российское информационное пространство нуждается в образцах для подражания из всех сфер жизни.

– Согласен. Но раз уж зашёл разговор о СМИ, то о чём сейчас они говорят? Нам нужно зарабатывать денежки, нужен рейтинг, поэтому мы будем рассказывать о частной жизни «звёзд», бизнесменов, о том, что ниже пояса…

– Это вопрос не просто зарабатывания денег, а национальной безопасности. Транснациональные корпорации готовы платить бешеные деньги за минуту своей рекламы. Они же диктуют и формат передачи, её направленность и тематику. Здесь происходит определённая борьба мотивов и интересов.

– Я считаю, что запретами решить эту проблему сложно. Решить её можно только внутренним воспитанием человека. К примеру, если православный христианин или мусульманин убеждён, что жить нужно по совести, он это убеждение претворяет в своих поступках. Он говорит: «Нет, я не могу показать эту передачу. Я не буду писать эту книгу. Да, она может принести мне хороший достаток, но развратит сотни тысяч людей». Господь даёт нам время не для безумного прожигания жизни, а для того, чтобы принести пользу для будущей вечной жизни и себе, и детям, и внукам, и своим потомкам.

– Совершенно так! Главное – человека необходимо вооружить системой ценностей. Мы тебе ничего не навязываем. Ты можешь сам принять решение, как себя вести в жизни. Но вот тебе компас, вот тебе система координат. Знай, что есть последствия твоих поступков. Процесс этой ценностной борьбы как шёл, так и продолжается. Поэтому жизнь и представляет собой некий интерес и борьбу одновременно.