Автопортрет |
8 июня 1837 год - 170 лет назад родился Иван Николаевич Крамской, русский живописец и художественный
критик, один из основателей Товарищества передвижных художественных выставок
Образ Христа интересовал Ивана Николаевича Крамского с тех самых пор, как его детище - Артель художников,
основателем которой он являлся, начала распадаться. Причины разлада коренились в совершенно случайном
составе членов её. Он вышел из неё в 1870 году. Ему было 33 года.
"После выхода его, - писал И.Е. Репин, - Артель как-то скоро потеряла своё значение, незаметно растаяла".
Сколько надежд связывалось с ней, когда в 1863 году они, молодые академисты, окрылённые верою в свои
идеалы и в возможность осуществить их собственными силами, порвали с Академией художеств, мечтая о создании
своей, новой, русской школы живописи. Они даже поселились вместе. Жена И.Н. Крамского вела хозяйственные
дела Артели. Появились заказы.
Жена Софья Николаевна |
На "артельские" вечера приходили знакомые художники, ценители искусства. Начинались интересные разговоры,
душою которых был И.Н. Крамской.
"Искусство является выразителем стремления человеческого духа к совершенствованию и прогрессу, и деятельность
артели направлена на то, чтобы приблизиться к народу, - говорил он. - Если мы хотим служить обществу,
мы должны знать и понимать его во всех его проявлениях, а для этого самим необходимо стремиться к совершенству.
Знаний, знаний не хватает нам. Ведь художник - это критик общественных явлений. Какую бы картину он ни
выставлял, в ней видны его симпатии, антипатии и, главное, та неуловимая идея, которая будет освещать
его картину. Каждый мыслящий почувствует его миросозерцание…"
Он умолкал, но вскоре продолжал вновь и вновь разъяснять свою точку зрения: "Призвание художника… быть
хотя бы выразителем важных сторон его жизни. И ещё… русскому пора, наконец, становиться на собственные
ноги в искусстве, пора бросать эти иностранные пелёнки; слава Богу, у нас уже борода отросла, а мы всё
ещё на итальянских помочах ходим. Пора подумать о создании своей, русской школы!"
Дочь Соня |
"Всего более отзывалась в его сердце, - вспоминал Репин, - захудалость, забитость родного искусства,
беспомощного, слабого, как грудной ребёнок. Он видел, как много молодых, даровитых сил гибло на его глазах;
как за бесценок сбывались лучшие перлы новой нарождавшейся школы".
После распада Артели И.Н. Крамской откликнулся на зов Перова, Ге и Мясоедова создать Товарищество передвижных
художественных выставок. Идея служения новому, свободному искусству привлекала его.
Но не менее сильно его занимала и другая мысль: должен ли художник подчиняться временным веяниям и
интересам публики, испытывающей, как он успел осознать, сильное влияние атеизма? И что такое художник,
не ищущий Бога? Верующих в среде творческой интеллигенции в то время уже почти не было. А в его душе боролись
вера и безверие. В этой борьбе родился замысел картины "Христос в пустыне".
Он начал писать "Христа в пустыне" в ноябре 1871 года. Прервав работу над картиной, отправился в Крым,
в Чуфут-Кале, окрестности которого чем-то напоминают Палестину, не только чтобы подыскать необходимый
для картины пейзаж, но и чтобы познать чувство, которое человек испытывает, находясь в библейских пейзажах.
Лето 1872 года Иван Николаевич провёл на даче, где поселился с друзьями - И.И. Шишкиным и К.А. Савицким.
Работал непрестанно над "Христом в пустыне".
Сын Николай |
К.А. Савицкий, страдавший удушьем, не мог спать по ночам и был свидетелем того, как Иван Николаевич,
едва дождавшись рассвета, в одном белье пробирался к картине и начинал с упоением работать, иногда до
позднего вечера.
Он искал образ Бога.
"Вот уже пять лет неотступно Он стоял передо мной; я должен был написать Его", - признавался И.Н. Крамской.
"…Христос ли это? Не знаю, - писал И.Н. Крамской писателю В.М. Гаршину. - Да и кто скажет, какой Он
был?"
Крамской размышлял над проблемой нравственного выбора, встающего перед каждым, понимающим свою ответственность
за судьбу окружающего его мира. "Я вижу ясно, что есть один момент в жизни каждого человека, созданного
по образу и подобию Божию, когда на него находит раздумье: пойти ли направо или налево?"
С волнением думал И.Н. Крамской о том, как будет воспринята одна из сокровенных и любимых его работ,
что скажут, поймут ли её? Выставка осенью 1872 года, на которой появилась картина "Христос в пустыне",
вознаградила его за труды и переживания. Успех был необыкновенный.
Сын Анатолий |
Преданность Крамского искусству вызывала у окружавших его людей глубокое уважение. Да и сам облик Ивана
Николаевича импонировал им. Было в нём нечто, выделявшее его из среды художников. Ни выражением лица,
ни повадками, ни костюмом не походил он на своих товарищей. В его фигуре, лице было что-то властное, значительное.
Поражали глаза Крамского: от них, казалось, не спрячешься, даром что маленькие и сидят глубоко во впалых
орбитах, а светятся…
Какое-то время он надеялся, что Товарищество, взяв на себя высокую миссию, путём передвижных выставок
сделает искусство понятным и доступным не только жителям столиц, но и провинциальному населению. Однако
вскоре убедился в том, что провинция ищет в картинах душу и искренность, а их-то в творениях передвижников
и не было.
Смутное и неопределённое время наступало в России. Быстро распространялись анархические учения, падал
авторитет власти и Церкви.
"…Тяжело теперь жить всем людям русским, горячо любящим своё Отечество и серьёзно разумеющим правду,
- писал К.П. Победоносцев Государю. - Тяжело было и есть, - горько сказать - и ещё тяжелее будет. У меня
тягота не спадает с души, потому что вижу и чувствую ежечасно, каков дух времени и каковы люди стали.
На крапиве не родится виноград, из лжи не выведешь правды; из смешения лжи и невежества с безумием и развратом
сам собою не возникает порядок. Что мы посеяли, то и должны пожинать".
О работах передвижников так отзовётся один из современников: "Удивительное ныне художество: без малейших
идеалов, только с чувством голого реализма и с тенденцией критики и обличения".
Начиная с картины Н.Н. Ге "Пётр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе", историческая
ложь проникнет и в среду передвижников, исподволь переформировывая и их сознание. Не всякий мог ещё сказать
вслед за профессором Академии художеств П.П. Чистяковым: "Пора нам начинать поправлять великие замыслы
Великого Петра! А поправлять их только и можно, сбросив привитую личину обезьяны. Взять образ простого
русского человека и жить простым русским делом, не мудрствуя лукаво. И во всём так. Нужно убедиться, что
и мы, люди русские, созданы по образу и подобию Божию, что, следовательно, и мы люди; и можем быть и хорошими,
и деловыми и сами можем совершенствовать свой гений во всём, во всяком честном деле и начинать, а не смотреть,
как ленивая и пакостная обезьяна, на чужие руки! С юности я презирал и ненавидел холопство русского перед
иностранцами… Боюсь только, что художники не сумеют умно идти по русской дорожке. Ну да увидим!"
Изыскивая пути нравственного самоусовершенствования, некоторые художники, как и И.Н. Крамской, обратятся
к образу Христа. По их мнению, лишь Православие с его пониманием христианского идеала, могло спасти Россию,
возвратив высокие нравственные идеалы.
К.П. Победоносцев так охарактеризовал его Государю Александру III в письме от 15 апреля 1885 года:
"Крамской из всех художников, кого я знаю, более симпатичен, потому что у него душа живая, русская и религиозная.
Он глубоко чувствует и понимает".
К концу 80-х годов здоровье Ивана Николаевича Крамского резко ухудшилось.
Весной 1887 года его не стало.
Осиротела семья И.Н. Крамского, опустела без хозяина его квартира в доме Елисеева, что на углу набережной
Малой Невы и Биржевой линии, на Васильевском острове. Остались после художника развешанные на стенах и
поставленные у стен портреты...
П.М. Третьяков, бывший в Петербурге, похоронив друга, вернулся в Москву. Он долго молчал, не рассказывая
о случившемся, думая, как подготовить домашних к грустному известию, а рассказав, прибавил: "Если б вы
видели Соню (дочь Крамского)! Вот с кого можно было написать "Неутешное горе"".
Сам он горевал не менее.