Москва ты моя, Москва

4 апреля 1147 года - 860 лет назад, согласно летописным источникам, суздальский князь Юрий Владимирович Долгорукий звал "на честной пир" своего союзника, северского князя Святослава Ольговича, прибыть к нему в гости "в град Москов". Этот день и принято считать датой основания российской столицы

Кажется, утомила она, поскорее бы вырваться из её громоздкого плена, из её многолюдной толчеи, из всего, что побуждает нас опрометчиво восклицать: "Нет, жить в Москве невозможно!". Но вот мы вырвались, помотались по свету или по бескрайним прекрасным просторам родной страны, и вдруг понимаем, что наше сердце там, где из брусчатки Красной площади вырастают острые пики кремлёвских башен.

Так чувствует каждый москвич, возвращаясь в свой город и жадно вглядываясь в окна вагона поезда, подъезжающего к московским пригородам, или в иллюминаторы самолёта, снижающегося к одному из подмосковных аэропортов, или в лобовое стекло автомобиля, или стоя на палубе подплывающего к московской пристани теплохода.

Неразумные ругатели Москвы! Довольно вам бесшабашно клясть её: "Там всё зло скопилось! Оттуда вся пагуба растекается! Туда съезжаются все негодяи!". Только подумайте: ведь столица через себя всю дурную, всю чёрную, перегорелую кровь перекачивает, давая жизненную силу всей России. Москва взяла на себя эту ношу и муку - денно и нощно работать, обеспечивая остальные органы жизнью. Ведь столица - сердце нашей страны.

Посмотрите хотя бы на карту Москвы. На какой человеческий орган она больше всего она похожа? На сердце! А теперь посмотрите на карту Петербурга. Это лёгкие. Разве не удивительно?

Ещё говорят: "Давно пора перенести столицу в какой-то иной город". Но что-то не нашлось пока такого города, который встал бы и сказал: "Я возьму на себя тяжёлую ношу!".

И не найдётся. Разве только появится новый Пётр и силой своей воли перенесёт опять столицу ещё куда-то. С трудом в это верится. Нет уж, даже когда Петербург назывался главным городом России, всё равно сердцем оставалась Москва.

Гордый Наполеон шёл не к Петербургу, а к Москве, чтобы вырвать сердце у России. И на удивление всему миру русские сожгли своё сердце. Где ещё отыщется город, который сам себя испепелит, только бы не достаться на поругание врагу? Ведь не вспыхнул Париж, когда вошёл в него с ответным визитом русский Царь Александр Благословенный!

А Москва, как птица Феникс, всякий раз краше прежнего восставала из пепла, оплакивала угасших сыновей и дочерей, рожала новых.

Когда произошла революция 1917 года, Россия умом - Петроградом - смогла принять это, а сердцем - Москвою - не смогла. И запылало здесь восстание против большевиков. Юнкера, "самая жертвенная часть русской революции", как назвал их Владимир Солоухин, с оружием в руках защитили честь русского офицерства, в то время как несколько десятков тысяч офицеров, не желая воевать за Керенского, отсиживались по домам, ходили по улицам в штатском, юнкера воевали не за Временное правительство, а за честь России. Именно тогда и именно в Москве родилась первая белая гвардия!..

Мы - белые, так впервые

Нас крестит московский люд.

Отважные и молодые

Винтовки в руки берут.

Так в поэме "Восстание" писал поэт Арсений Несмелов, один из участников московского сопротивления безбожникам-большевикам...

Каких только поговорок не придумали про неё, указывая на неприветливость, негостеприимство русской столицы: "Москва слезам не верит", "Москва бьёт с носка", "Кому Москва, а кому мачеха", "Им Москва, а нам тоска". Но посудите, сколько всяких народов живёт в ней, - кого только нет, и всем находится место. Потыркаются, помыкаются, да и притрутся, осядут, пустят корни. Она ведь, может, поначалу только мачеха, а потом всем матерью становится. А слезам не верит и с мыска бьёт тоже правильно, чтоб понимали: здесь нравы суровые, не расхолаживающие: сперва заслужи московскую милость, тогда и поймёшь, почему она так крепко, на много веков, стала первопрестольной.

Немало есть на свете славных городов. А всё же милее моей Москвы не найти! Встань посреди Соборной площади Кремля. Дух захватывает от белоствольной чистоты кремлёвских соборов. Храмы московские - высокие посольства Неба на Земле. Христовы представительства. Светлицы Богородицы. Хоромы пресвятых угодников Божиих. Здесь каждая литургия - приём на самом высшем уровне. По количеству христианских святынь Москва уже давно - новый Иерусалим. И сколько бы ни старались нечистые на руку люди исчерпать богатство духовное, им никогда не по силам сие злодейство, ибо не проходимцами, а собирателями и созидателями славна жизнь человеческая на земле.

Когда-то Чингисхан объединил вокруг себя воинов, которых назвал "людьми длинной воли", поскольку мало им было места для обитания, хотелось весь мир покорить. Такими же и москвичи стали, распространившие свою длинную волю на бескрайние просторы от Балтики и Чёрного моря до северных и дальневосточных морей. Недаром основал её Юрий Долгорукий, это он простёр свою десницу на долгие дали. А первым собирателем московских земель стал самый младший из сынов Солнца Земли Русской - святого князя Александра Невского. Святой благоверный Даниил Московский присоединил к Москве Коломну, а далее, как снежный ком, разрасталась Московия, и прилипали к ней новые просторы Земли Русской.

Разные времена пережила ты, Москва моя. В тревоге всматривалась в даль, видя орды Тамерлана и веря, что Небесная Покровительница заступится, отгонит прочь ненавистного врага. Так и случилось. Любовалась лагерем Дмитрия Пожарского, стоящего на Арбате и пришедшего, чтобы исторгнуть из святых стен твоих наглых завоевателей- ляхов. Горела в 1812 году, но слышала пророчество адмирала Фёдора Ушакова: "Не отчаивайтесь! Сии грозные бури обратятся к славе России!". Веселилась на Рождество и на масленицу. Вбирала в себя безумную кровь жертв революций. Шелестела белой вьюгой ликующих листовок, встречая Чкалова. Стонала, глядя вслед уходящим в бой участникам парада 1941 года, шедшим в снежно-свинцовую бурю погибать за тебя. Гнала через себя толпы жалких пленных захватчиков, смывая водой их следы. И носила пропитание пленным, по слову Суворова жалея поверженного врага. Чеканила шаг, швыряя грозные тевтонские знамёна под стены Кремля. Сияя торжеством, брала в свои объятия Гагарина, человека с лицом всей России, впервые взглянувшего на тебя из бесконечности Космоса. С улыбкой и слезой провожала в небо олимпийского Мишку. Вновь пережила ты страшное горе, когда одни твои сыны стреляли в других, а огромный Белый Дом на широкой набережной стал чёрным от копоти и ужаса. И хотелось бы забыть это, да невмоготу.

Вернулись священные имена твоих улиц, повержены истуканы. Снова над тобой золотой купол белоснежного храма Христа Спасителя. И стекаются сюда человеческие реки, дабы приложиться к святым мощам Пантелеимона и Андрея Первозванного, к вернувшейся на Родину Тихвинской иконе Божией Матери. А неподалёку от этого храма-исполина, на москворецком острове, выстроил свою крошечную часовенку во имя свт. Николы Угодника русский путешественник Фёдор Конюхов, чтобы причаститься в ней накануне своего очередного путешествия вокруг света.

Каждый пластик московской земли дышит великим и малым прошлым Родины.

В средние века не говорили "в Москве". Только - "на Москве". "Третий Рим", возвышенная столица наша, тоже на семи холмах стоит. Аж до конца XIX века в разговорной речи звучало: "У нас на Москве", "К нам на Москву".

Нередко приходится слышать о том, что истинные таланты земли Русской в столицах не родятся. Да и поговорка римская гласит: "Великие люди рождаются в провинции, а умирают в Риме". Что ж, отчасти это правда. Шолохов родился на хуторе Кружилине, Шукшин - в селе Сростки, Алексей Толстой - в Николаевске, Шишков - в Бежецке, Есенин - в селе Константинове, Бунин - в Воронеже, Чехов - в Таганроге, Лев Толстой - в Ясной Поляне, Лесков - в селе Горохове, Тютчев - в Овстуге, Тургенев - в Орле, Гоголь - в Больших Сорочицах, Аксаков - в Уфе, Карамзин - в селе Михайловке...

Но на Москве родились Пушкин, Лермонтов, Грибоедов, Достоевский, Островский, Шмелёв!...

Сядь на речной трамвайчик да прокатись по Смородине-речке, как некогда встарь именовали Москву-реку. Больше часа плывёт теплоход, развёртывая пред твоим взором пленительные картины всех столетий. Это уже не некрополь, а живая иллюстрация того, как прошлое переплетается с настоящим, уходя в далёкое будущее. Есть и скульптурный или архитектурный новодел, мозолящий глаз. Москва разберётся со временем, не спеша, что ей нравится, а что - нет. Одно выбросит, а другое оставит.

Из многих городов, сёл, деревень, станиц, хуторов приезжали сюда люди - жить, строиться, рожать и выращивать детишек, вносить свой мёд в соты великого улья, именуемого Россией. Москва всех вбирала, и лицо её обретало черты всего народа. Вот почему остаётся нам лишь повторить слова Карамзина: "Кто хочет знать Россию, побывай в Москве!".