Мишина молитва

 На строительстве церкви в селе Бурмистрово, кроме наёмных рабочих, было ещё двое монастырских трудников. Жили они здесь же - при строительстве, в подвале строящейся церкви. Как положено жили, по монастырскому уставу, читали утреннее и вечернее правило и каждую неделю в субботу и воскресенье ходили в соседнюю деревню в храм Покрова на литургию, исповедовались и причащались. А как иначе? Михаил был послушником, а его напарник, пятидесятилетний Дмитрий, паломником приехал в монастырь, да и остался там трудиться во славу Божию. До храма идти надо было восемь километров, не всегда удавалось поспеть на рейсовый автобус, а попутных машин, которые бескорыстно могут подвезти путников, в наше время не встретишь. Не успеешь дверцу машины открыть, как сразу вопрос: "Сколько дашь?" Не беда. Можно и пешком дойти в храм Божий.

Михаила недолюбливали в монастыре, по словам братии, был он слишком елейный какой-то. Да ещё любил "исповедоваться за двоих" настоятелю. Чужой он был там, в монастыре, надеялся от армии "откосить".

- Что я в армии потерял, - говорил он. - Целых два года впустую пролетят, ещё, не дай Бог, отправят куда-нибудь в Чечню, стрелять. Мне учиться надо. У отца Николая связи большие, может быть с отсрочкой мне поможет. А потом и в семинарию поступлю - из монастырей сразу берут.

Молился он много, если не сказать постоянно. О чём? Бог весть, наверное, чтобы в армию не забрали.

Дмитрий о причинах своего появления в монастыре не распространялся.

- Долг у меня большой перед Господом, - иногда говорил он, когда уж очень надоедали с вопросами. Человек он был общительный, но если тема разговора была ему не по душе, то умел весьма корректно уходить от неё. Видно было по всему, не глупый совсем человек и жизнь прожил богатую на всякого рода приключения. Но в тюрьме не сидел, лентяем, к слову сказать, не был - всё время что-нибудь мастерил, без работы ни минуты не сидел. Почему-то у нас считается, что трудоголики всё больше в Японии живут. Чушь. Их и у нас, русских, хватает. Наш мужик не только пьёт, но дворцы и храмы, да ещё какие, строит. Дмитрий из таких был, работа у него в руках спорилась.

Как-то вечером Михаил, закончив очередной свой молебен "о даровании отсрочки в Вооружённые силы", спросил Дмитрия, растапливающего печь:

- Скажи, брат, почему так получается: вот ты и молишься редко, и анекдот можешь рассказать, но что ни возьмёшься делать - всё Господь тебе даёт, всё у тебя получается: леса ставишь, раствор готовишь, кирпич кладёшь, а когда пришёл, то говорил, что на стройке никогда не работал. И в жизни, сам говорил, детей пристроил, квартира и всё, что нужно, у тебя есть. Ничем не обижен. Ну почему так, тебе всё, а я молюсь, молюсь и ничего не получается?! Повестка вот пришла. В военкомат завтра с вещами.

Дмитрий положил в печь очередное полено, не спеша подмёл мусор и, глядя изучающе на молодого послушника, ответил ему тоже неспешно, но как-то весомо:

- Как же тебе, Миша, объяснить-то, ну чтоб не очень обидно было? Не о том ты, наверное, молишься, - и, сделав небольшую паузу, сразу как бы подвёл итог, - ты, Мишенька, не сердцем - лбом молишься, а я ещё и руками. - Он продемонстрировал свои большие, все в царапинах руки. - Может, моя молитва Господу угоднее. Я как думаю, Он ведь не только по вере, но и по трудам даёт. Лентяев и люди-то не очень жалуют. А Он Самый великий труженик - Творец! Погляди, сколько Он для нас трудов положил, да как всё точно подогнал и разумно устроил! Мы только просить Его можем: "Дай, дай". А достоин ли ты? Подумай, сынок.

Было заметно, что ответ не удовлетворил Михаила, и он, не придумав, что возразить собеседнику, обиженно отвернулся к стене.

На следующий день рано утром отец Николай отвёз его в военкомат. Больше Миша в монастыре не появлялся. Наверное, всё-таки служит сейчас где-то. Дай Бог!