Ах ты, милая провинция!..

 В последнее время между городом и деревней наблюдается странное движение в двух направлениях: деревенские жители тянутся в город в поисках достойных заработков, свободной и обеспеченной жизни, а городские старожилы, устав от суеты, устремляются назад к природе, к крестьянскому труду. Стало почти модой покупать дома не в густонаселённых посёлках Подмосковья, а в глубинке, где и природных красот поболе, и земли - вволю. Именно дачники вдохнули новую жизнь в заброшенные деревни и не дают им исчезнуть с лица земли. Я тоже несколько лет назад, как только разрешили приобретать дома в сель- ской местности, купила развалюху в Тверской области и ничуть об этом не жалею. Сначала деревенские посмеивались надо мной: "Это ваша дача?", а когда реставрация ветхого сооружения была мною закончена, удивлялись: "Надо же, как игрушка стоит!" За эти годы разросся и стал плодоносить старый фруктовый сад. А как он цветёт по весне! И сами собой в такие минуты пишутся стихи:

Ах ты, провинция милая!

Много винца ты повыпила,

В этом твоя и вина...

Чем ты жива, виноватая,

И старомодная, и простоватая?

Хлебом с картошкой жива.

Нет, не деньгами, не роскошью,

В домиках ветхих заброшенных

Памятью сердца жива!

Память сердца позвала в родные края и чету пенсионеров Германовых. В Питере они оставили обустроенную квартиру, чтобы обосноваться в заброшенной деревушке, расположенной в живописнейшем уголке Тверской области на берегах реки Тверцы. Валентин Алексеевич - отставной военный, родом из этих мест.

Он вспоминает, что когда-то Бабье (так называется эта деревушка) была богатым селом с мельницами и маслобойками, а рыбы было столько - хоть руками лови. Был в селе и храм во имя святителя Николая-чудотворца, во время войны превращённый в госпиталь для раненых бойцов. Сейчас от него остались только стены, но его контуры, парящие над рекой, по-прежнему украшают деревенский пейзаж. В послевоенное время Бабье пришло в упадок, разъехалась из села молодёжь, поумирали старики, заброшенные дома за бесценок скупали дачники. Некоторые из них, так же как и Германовы, обзавелись хозяйством и живут здесь круглый год. А хозяйство у Германовых большое: лошадь, две коровы, утки, куры, огород... Шутка ли - в пользовании 50 соток земли! Но главная гордость хозяев - пасека. Десятки килограмм мёда, собранного пчёлами с тверского разнотравья, откачивают они ежегодно. Покупать мёд к ним съезжаются со всей округи. Продают Германовы и молоко, творог, и это хорошее подспорье к пенсии. Два немолодых уже человека наглядно демонстрируют менее радивым селянам, как своим трудом в собственном хозяйстве можно обеспечить семье достаток.

Мы сидим на веранде заново отстроенного дом, наслаждаемся тишиной. Добродушная смешливая Лидия Ивановна угощает нас сотовым мёдом и с улыбкой вспоминает про свою прежнюю городскую жизнь, как просиживала часами в парикмахерских, считая, что главное в облике женщины - это причёска. Их друзья не перестают удивляться, как Германовы решились так круто поменять свою жизнь, как легко и дружно несут они бремя сельскохозяйственных забот и, судя по всему, счастливы... Есть, правда, у них одно заветное желание, которое пока что кажется трудно осуществимым: найти благотворителей для восстановления храма, ведь пройдёт ещё несколько лет, и дожди и ветры сделают своё дело - исчезнет с лица земли его остов, гармонично вписанный архитектором прошлого в тверской простор.