Лев Александрович Тихомиров (1852—1923 гг.) — один из самых замечательных русских людей своего времени. Поражает даже внешняя сторона его биографии. Он прошёл путь от пламенного революционера-народовольца до убеждённого монархиста, сидел в тюрьме, жил в Швейцарии и закончил свои дни у стен Троице-Сергиевой Лавры.
Интереснее всего то, что стало плодом внутренней жизни Тихомирова — результаты его размышлений о Боге, мире и человеке. Ключ к постижению воли Творца и Вседержителя он искал в Апокалипсисе, о котором написал очень интересную работу; объективную реальность, нас окружающую, воспринимал через призму истории, которую изучал всю жизнь, став в этой области знания настоящим профессионалом; природу человека в его социальном и личном аспектах пытался понять никем до него не применявшимся методом, анализируя феномен власти.
Эти его исследования являются наиболее актуальными для нас сегодня, так как в современной России десятилетний период фактического отсутствия национальной власти хотя и закончился, но возникшая после него власть имеет не очень понятную природу, неясно и в каком направлении она эволюционирует. Изучение трудов Тихомирова по этому вопросу может существенно помочь нашей общественности подсказать российской власти, ещё не выработавшей свою твёрдую шкалу ценностей, как двигаться в нужном направлении.
Основателем науки о власти считается древнегреческий философ Аристотель (384—322 гг. до н.э.). Много путешествуя по миру и знакомясь с разными политическими устройствами городов и стран, он подвёл итоги своих наблюдений и составил таблицу из шести клеток. По вертикали — количественный параметр, принимающий три значения: власть принадлежит одному лицу; властвует привилегированное меньшинство; власть находится в руках большинства. Горизонтальный параметр — качественный, он имеет у Аристотеля всего два значения: хорошая власть и плохая. Отсюда и возникают шесть возможных форм названия, данные Аристотелем: хорошая единоличная власть — «монархия», плохая — «деспотия»; хорошая власть небольшой группы — «аристократия», плохая — «олигархия»; хорошая (честная) власть большинства — «демократия», плохая (основанная на низких страстях толпы) — «охлократия». По мнению автора этой классификации, она исчерпывает все возможные формы верховной власти. Любопытно заметить, что наилучшей из форм правления Аристотель считал монархию.
В течение более чем двух тысяч лет политологи и историки считали этот вопрос закрытым — из таблицы Аристотеля, дескать, не выпрыгнешь. Великий древний мудрец подавил всех своим авторитетом, и никто не обратил внимания на тот очевидный факт, что деление власти на «хорошую» и «плохую» требует уточнения. Правда, Аристотель разъяснил, что он понимает под такими характеристиками:«хорошая» власть заботится о народе, а «плохая» — только о собственных интересах. Но это определение не выдерживает критики: чтобы заботиться о народе, власть должна быть сильной, иначе её никто не будет слушаться, и её распоряжения, направленные на благо подданных, не будут исполняться. Следовательно, она должна прежде всего прочно держать в своих руках бразды правления, а это уже забота о себе. В случае же абсолютизма, когда монарх говорит: «Государство — это я», забота власти о себе автоматически есть её забота о государстве, т.е. о народе.
Но не только отсутствие чёткого критерия качества власти было недостатком аристотелевского принципа классификации. Другой его недостаток первым обнаружил как раз Тихомиров. До него всеми обсуждалась лишь сама власть, но почему люди повинуются ей — задать себе этот вопрос никому как-то не приходило в голову. И только Тихомиров удивился тому, что люди подчиняются власти, и захотел понять, по какой причине они это делают? Разве не странно, что богатырского сложения генералы, безстрашно смотрящие в глаза смерти на полях многих сражений, заикались и немели перед малорослым Наполеоном, которого могли прихлопнуть одним ударом кулака? В чём тут секрет?
Удивиться тому, что всем кажется естественным, очень полезно для учёного. Когда-то Ньютон удивился: почему это яблоко падает с яблони вниз, а не взлетает вверх, и из этого удивления вырос закон всемирного тяготения. Не менее плодотворным оказалось и удивление Тихомирова.
Размышляя над причинами того, почему люди повинуются власти, Тихомиров понял нечто важное: качество управленческой системы нужно оценивать не по тому, какова сама власть, а по тому, каковы у граждан мотивы подчинения. Это была совершенно новая мысль. Развивая её подробно, можно приписать этому качественному параметру уже не два, как у Аристотеля, а три значения. Подчинение низшего качества — подчинение из страха. Подчинение среднего качества — подчинение из уважения к заслугам носителя или носителей власти. Наконец, подчинение высшего качества возникает тогда, когда люди считают свою верховную власть данной Самим Богом, — в этом случае её легитимность становится абсолютной и непререкаемой. Количественный же параметр остаётся тем же, что у Аристотеля: властвует один, властвует небольшая группа, властвует большинство народа, избирающего путём голосования своих представителей в органы управления. Таким образом, здесь возникает уже девять форм власти (три на три). Какая из них наилучшая?
Для бывшего революционера, в молодости написавшего знаменитый антимонархический манифест «Народной воли», когда он многое обдумал и повидал, не было никаких сомнений: его фундаментальный труд «Монархическая государственность», вышедший в конце XIX века, представляет собой настоящий гимн этой форме власти. Причём под словом «монархия» Тихомиров понимает не просто власть одного человека, а власть Божиего Помазанника, каковым был для русского народа любой Царь, начиная с Ивана III, до тех пор, пока в народе не охладела вера. Если говорить о количестве лиц, облачённых властью, то наилучшим вариантом является единовластие. Во-первых, при нём нет распрей, разногласий и взаимных «подсиживаний». Вовторых — и этот аргумент особенно убедителен для верующего человека, — идеальное устройство царства земного должно быть подобно устройству Царства Небесного, его «иконой». А в Божием Царствии имеется строгое единоначалие и жёсткая вертикаль власти, идущая сверху вниз через девять ангельских чинов. Что же касается критерия качества, то, как уже было сказано, самой легитимной и незыблемой, а значит и наилучшей, является власть, считающаяся установленной свыше. На пересечении этих двух полос и находится освящённая религией монархия — абсолютно и безусловно предпочтительнейшая форма верховной власти.
Этот вывод является строго логическим, поэтому не зависит ни от эпохи, ни от обстоятельств. Разумеется, он верен и для сегодняшней России. Так что же — давайте восстанавливать у себя православную монархию?
О, это было бы замечательно! Однако в только что изложенной теории власти был один момент, который, может быть, заметили не все читатели: чтобы власть была абсолютно наилучшей, необходима вера народа в то, что она — от Бога. А для этого, в свою очередь, необходима вера в Бога. С её восстановления и надо начинать. Когда вера к нам вернётся, тогда, выражаясь словам Ильина, мы «заслужим монархию».
Виктор Николаевич ТРОСТНИКОВ