Памяти русского фабриканта Александра Степановича Паникина (1950–2002)
Слова-понятия порой в результате социально-политических событий приобретают иной, чуть ли ни обратный смысл. В революционные годы было осквернено старинное и святое слово-понятие товарищ. Ныне отрицательный оттенок приобрело слово-понятие – предприниматель. Его часто приравнивают к понятию бизнесмен, хотя эти явления далеко не равнозначные. Предпринимательство – явление чисто русское, уничтоженное в послереволюционное время. Среди истинных русских предпринимателей был и ушедший из жизни 15 лет назад в расцвете лет и свершений Александр Степанович Паникин. Мы не должны забывать таких людей.
Тогда я долго не мог взяться за перо, так это меня ударило. Мало сказать, что его смерть меня потрясла. Как человека, неравнодушного к будущему России, она повергла меня в невесёлые мысли: неужели его ранняя кончина – только набрал высоту! – была предопределена Всевышним? Только встал человек на ноги, огляделся и начал работать не на свой лишь живот, чем занимается сейчас большинство из нас, только начал в полную силу работать на будущее России и доказал, что её населяют не только одни дураки и международные воры, как подрубается он на корню. Не выдержало, разорвалось сердце, а потому вроде бы никто, кроме него самого, не виноват: не жалел себя.
Я ни разу с ним не встречался, но его неожиданная смерть стала для меня личным горем, невосполнимой потерей, потому что людей, подобных ему, в 90-е годы можно по пальцам одной руки пересчитать – истинных предпринимателей, поставивших своё дело не на «куплю-продам», не на воровстве, хитро названном приватизацией. И не просто дело, а производство, давшее миллионам людей недорогую и добротную одежду, а тысячам – достойную работу.
Своим делом, самим своим существованием он доказывал, что в России, несмотря ни на что, родились и встают на ноги истинные предприниматели, которые, объединившись, схватив себя за волосы, вытащат себя и Россию из болота, а одновременно вытащат и народ из нищеты. В газетных и телеинтервью именно он, человек новой экономической формации, подвергал уничтожающей критике антинародные, антигосударственные реформы российского правительства, навязанные МВФ и прочими, стремящимися «облагодетельствовать» Россию сомнительными международными организациями. Паникин доказал, что мы способны жить собственным умом и собственным трудом, а не стоять на задних лапах за карамелькой, подобно учёному псу в цирке, как стояли на задних лапах, вместо того чтобы работать, в ожидании жалких подачек международного авантюриста Сороса наши в том числе государственные и даже учёные мужи.
Как всякий, теперь, к сожалению, редкий, настоящий русский, – а понятие русский для него было не понятием крови, а отношением к Державе, – он был азартен и нетерпелив, хотел сразу всё: одеть и накормить народ, обустроить мир не только вокруг себя, но и всю Россию, при этом строя нормальные экономические отношения с Западом. Девизом для себя он взял слова Н.В. Гоголя: «Надобно любить хозяйство, потому что это дело рук твоих, потому что видишь, как ты всему причина, ты творец всего, и от тебя как от какого-нибудь мага сыплется изобилие и добро для всех». Эти слова он сделал эпиграфом второй своей книги, которую назвал «Человек и государство», а одну из глав – «Власть зарабатывает на том, что не даёт работать». Первая его книга называлась «Шестое доказательство (Записки русского фабриканта)», в которой он рассказывал о своём тернистом пути и которую написал для того, чтобы начинающие предприниматели знали: всё же можно прорваться сквозь заградительные красные флажки… К третьей своей книге с сакральным для России названием «Что делать?» эпиграфом он выбрал другие слова опять-таки Н.В. Гоголя: «Где же тот, кто бы на языке, родном душе нашей, сумел бы нам сказать это всемогущее слово: вперёд? Кто, зная все силы и свойства, всю глубину нашей природы, одним чародейным мановением мог бы устремить на высокую жизнь русского человека».
Доказав, что он не «старый», не «новый», а просто настоящий русский, раскрутивший свой огромный концерн с семи старых зингеровских швейных машинок в подвале (только в Москве у него было 12 фирменных магазинов и 43 региональных представительства по России), А.С. Паникин пошёл вширь и вглубь. Весь доход вкладывал в производство, а ещё, думая о будущем Отечества, открыл школу молодого предпринимателя, которая обеспечивала своих слушателей не только теоретической и практической подготовкой, но и оказывала своим выпускникам финансовую помощь для открытия собственного малого предприятия. Создал издательство, назвав его, как и концерн, «Панинтер», которое не обещало прибыли, тем более что собирался он издавать не детектив, не какую-нибудь в смутные времена пользующуюся особым спросом эзотерическую литературу, а «Золотую библиотеку русской классики», успев издать Пушкина и Гоголя. Начал выпускать серию художественно-исторических буклетов «Малые города России», предварив первый из них таким предисловием: «…важно прикоснуться к местам, где витает дух той России, которую мы так любим, напомнив соотечественникам, что у нас могучие корни и своя тысячелетняя история. Без обращения к истокам нельзя построить Новую Россию».
В последнее время он пошёл ещё и в политику. С 1994 года он стал издавать газету «Панинтер», которую даром распространял в Государственной Думе, Совете Федерации, московской мэрии, других организациях, чтобы познакомить как можно больший круг людей со своим взглядом на будущее России. Наверное, он был наивным политиком, но, безусловно, искренним. Может быть, он взошёл на чужое поле, как кому-то казалось. Ему так не казалось: всё, что касалось России, он считал своим.
В поисках единомышленников он рассылал свои книги по всей стране: может, где и аукнется. Даже в сельские библиотеки и музеи, справедливо полагая, что в музеях работают, особенно в нынешнее время, люди нищие, но не нищие духом.
Две из трёх своих книг он прислал мне. Я прочёл, но не ответил, посчитав это не обязательным, полагая, что человек взял писательский справочник и послал всем от «а» до «я», благо средства позволяют. Но через какое-то время получил от него письмо: «Я посылал Вам свои книги. Дошли ли они до Вас? Мне хотелось бы узнать Ваше мнение…»
Так завязалась наша переписка. Впрочем, писал больше он, делясь своими неуёмными планами, в очередной раз ошеломляя меня, в ту пору совсем отчаявшегося, своими оглушительными замыслами. «Рад, что Вы откликнулись на моё письмо-предложение об участии в проекте “Русские гении”, – писал он мне 11 сентября 2001 года. – Впечатляет размах и широта Вашего ежегодного Международного Аксаковского праздника. Сожалею, что не смогу быть на нынешнем, ибо в это время уезжаю в Германию по делам. Получил большое удовлетворение, прочитав ваши публикации. В наше время бездействия и общей апатии очень важно нахождение таких личностей, как Вы, заряженных энергией».
Надо ли говорить, что это письмо было для меня большой духовной поддержкой…
28 декабря, в самый канун 2002 года, он писал мне: «Получил Ваше письмо и книгу, и ещё раз убедился, что идеи и мысли, выраженные в моих книгах, близки Вам. Когда общество погружено в апатию и безразличие, каждый неравнодушный человек, обладающий потенциалом к действию и заинтересованный в возрождении страны, – росток надежды. Мне кажется, пришла пора подумать об объединении всем, кого по-настоящему тревожит судьба Отечества. В сегодняшних условиях процесс собирания единомышленников достаточно труден – ограниченность материальных ресурсов у тех, кто ничего не украл и не близок к власти, создаёт свои сложности. Зато у нас есть нечто неизмеримо более ценное – внутренняя сила и свобода. Создание общественного движения, основанного на таких принципах, – значительно более интересное предприятие, чем примитивное политиканство, имеющее своей целью власть и возможность распоряжаться материальными благами. Я был бы рад сотрудничеству с Вами, для этого готов предложить конкретные варианты для совместной деятельности… Я чувствую, что Вы мужественный человек, который может “выплывать” из невзгод и в одиночку. Жду встречи с Вами. Храни Вас Бог и всего Вам доброго! С уважением, А.С. Паникин».
Я получил это письмо, как оказалось, уже после его смерти. Не подозревая о беде, купил билет в Москву, благо, у меня были в ней и другие дела. Только перед самым отлётом на всякий случай решил позвонить…
На этом бы кончить. Но не даёт покоя мысль: неужели Божья воля остановила его на самом взлёте? Не хочу верить – тогда трудно верить в будущее России, если Бог останавливает или забирает к себе раньше времени ему подобных. Или всё проще: просто сердце не выдержало многолетнего напряжения, следственного изолятора (и это было), бюрократической злобы, зависти, ненависти, что он жил не по воровским законам?
Повторяю: его принципиально не замеченная в разгуле гнусного телевизионного застекольного беснования смерть мне представляется знаковой: своей короткой, но по-своему яркой жизнью он доказал, пусть это видели и немногие, что Россия конца XX и начала XXI веков – не только общак, созданный на развалинах великой империи за счёт обрушенного в нищету народа, но и трепетная душа верных её сынов, их желание и старание помочь этому народу обрести веру в будущее.
Да упокоится душа раба Божьего Александра!
Нет, он и там будет страдать и мучиться по России.
Михаил Андреевич ЧВАНОВ